Ухмыльнувшись, Василий Андреич макнул жесткую выпечку в чай.

– Поедем через Конаково, там селами выйдем к МКАДу. Путь, конечно, не близкий, зато безопасный.

– Сколько оттуда до Москвы?

– Километров сто сорок будет – задумчиво проговорил старик.

Молча допив остатки чая, мужчины собрали вещи и, подхватив на руки спящего Тимофея, сели в машину. Мотор приветственно заурчал и Нива тронулась. Проезжая небольшие поселения, Максим с недоумением вглядывался в опустевшие улицы.

– Неужели и отсюда люди уехали?

– У страха глаза велики – пробормотал Василий Андреич и снова уставился на дорогу.

Двадцать минут спустя они въехали в город.

Остатки частного сектора ютились где-то на задворках, нещадно вытесняемые многоквартирными собратьями. Кирпичные здания, расположенные по обеим сторонам дороги, будто нависали над проезжей частью. Пустынные улицы сжимались под гнетом каменных махин. Серые тучи рваными клочьями ползли по небу, лишь изредка позволяя тусклому свету касаться крыш. Затаив дыхание, город молча взирал на путников.

Преодолевая улицу за улицей, Нива неслась вперед. За очередным поворотом показалась хрупкая фигура, спешно удаляющаяся во дворы.

– Странно – пробормотал молодой человек.

– Что? – не понял Василий Андреич.

– Да нет, просто…

Детский плач прервал разговор.

– Молоко под передним сиденьем – обернувшись, сообщил старик.

Укачивая сына, молодой человек наклонился и достал банку с белой жидкостью.

– Холодное. Нужно найти, где согреть. – Максим завертел головой – Вон там кафе, притормозите.

Подъехав к небольшому дому с яркой вывеской «Лихая тройка» машина затормозила. Держа на руках ребенка, молодой человек взял молоко и вышел на улицу. Морозный воздух наполнил легкие. Сильнее прижав к груди сына, он запахнул куртку и шагнул в здание.

Мягкий свет плавно рассеивался по комнате, создавая ощущение уюта. Вместо привычных стульев здесь стояли диваны, покрытые узорчатыми накидками. На столах лежали скатерти с изображением мчащихся во весь опор лошадей.

– Закрыто. – послышалось где-то вначале зала.