– …Командир! – в кабинет вошел дежурный адъютант штабс-капитан князь Вяземский[12]. – Вам – личная почта.
– Личная? – удивился Глеб. – Да вы присаживайтесь, Валентин Сергеевич, присаживайтесь. Распорядитесь чаю. И давайте посмотрим: кто это нам тут личные послания шлет?
– Чаю – это хорошо, – кивнул Вяземский. – А кто шлет, так и гадать нечего, командир. Родственники ваши. Конкретно – князюшка Сергей Евгеньевич…
Вестовой занес поднос с двумя стаканами чая с лимоном, а также с вазочкой, в которой лежали сухарики и киевское сухое варенье, до которого Львов был великим любителем. Оба офицера прихлебнули из стаканов, Глеб взял со стола хиршфенгер[13], выполнявший роль ножа для бумаг, и вскрыл небольшой, украшенный гербом конверт. Пробежал глазами небольшой листок голубоватой гербовой бумаги…
– Ишь ты… – протянул он задумчиво. – Валентин, как вам это понравится: моя родня, которая раньше знать меня не хотела, изволит пригласить на день ангела досточтимой тетеньки Марии Евгеньевны.
– А что? – удивился реакции командира Вяземский. – Раньше вы, Глеб Константинович, кто были? Бедный родственник. А теперь кто? Герой Отечества, особа, приближенная к императору. Как же тут не вспомнить о родственных узах и не попробовать втянуть такого родича в орбиту интересов семьи? Вон, дядюшка мой у меня уже интересовался: не собираетесь ли вы, командир, связать себя узами Гименея? Потому как если собираетесь, так у него есть прекрасные кандидатки…
– Нет, это-то понятно, – засмеялся Львов. – Просто умиляет меня эта непосредственность наших представителей высшего света. Ладно, – хлопнул он ладонью по столешнице. – Если время найдется – съезжу. Хотя очень вряд ли. Вон у нас сколько дел еще… – он указал на стопу бумаг. – С одними битюгами сколько проблем. Где этих клятых першеронов[14] искать, ума не приложу…
– Вот кстати, – хмыкнул Вяземский. – Попросите у князя Сергея Евгеньевича помочь. Как-никак – владелец и глава фирмы «Пожевские заводы князя С. Е. Львова». У него есть выходы на заводчиков, да и своих брабансонов и датчан[15] хватает. У него же связи в Хреновском заводе[16]…
Глеб промолчал. Вот же ведь: сколько времени уже здесь, а даже не удосужился разузнать о своей родне поподробнее. Идиот! Сам ведь своих бойцов учит: «Мелочей не бывает! То, что сегодня неважно, завтра может спасти вам жизнь!», – а сам? Раздолбай! Нет, даже двадолбай!!!
– Спасибо, Валентин Сергеевич, – кивнул он наконец. – Последую вашему совету: схожу, порадую тетеньку…
2
Бал в честь дня ангела княжны Львовой устроили в Стрельне, во Львовском дворце. Гостей, с одной стороны, было немного, но с другой – какие это были гости! Князь Юсупов, князья Ширинские-Шихматовы, князь Святополк-Мирский…
Вместе с Глебом на бал приехал Валентин Вяземский, приглашенный самой Марией Евгеньевной. Еще в автомобиле Львов поинтересовался таким повышенным интересом со стороны старой девы к дежурному офицеру штаба и долго смеялся вместе с Вяземским, когда тот поведал о матримониальных планах пожилой дамы.
Но после красочных описаний предполагаемых невест и их остроумных характеристик разговор коснулся серьезных предметов…
– Видите ли, командир, мне тут уже восьмую невесту сватают, – вздыхал Валентин Сергеевич с видом усталой старой лошади. – Но что я могу поделать, если мое сердце окончательно отдано наперснице вашей подруги?
– Сашеньки? – уточнил Глеб. – И кто же покорил сердце боевого офицера, с шашкой наголо кидавшегося на вражеский пулемет?
– Княжна Елена Петровна Гедианова[17], – тяжело вздохнул Вяземский. – И ничего из нашего романа, скорее всего, не выйдет…