Из двух известных ему методик воспитания, наш герой для начала, выбрал "пряник". А посему пленники были накормлены, напоены, одарены какой-то мелочевкой и отпущены к своим с наказом, пригласить на переговоры старейшин и вождей. В этом случае гарантировались полная неприкосновенность как самих переговорщиков, а также их жилищ и пашен. "Кнутом", послужило свирепое обещание, что в случае отказа от диалога он, сожжет и разорит здесь все, самих же аборигенов найдет и жестоко покарает. А еще призовет злых духов и повелит им навеки поселиться в этом месте и всячески преследовать тех, кому повезет остаться в живых.
Неизвестно какая из двух вышеупомянутых методик принесла свои плоды, но наследующее утро лагерь новроссов посетила весьма представительная делегация. Пришедшие на переговоры жители Атхакагоны на пороге своих собственных жилищ, узрели почти эпическую картину.
Ровные ряды гвардейцев выглядели чем-то грозно-монолитным, несокрушимым в своих, одинаковых, зеленых, суконных мундирах. Солнечные лучи весело играли на металле кирас, шлемов, и штыков "титовок". Ярким жаром горели надраенные почти до зеркального состояния бронзовые пушечные стволы. Изобразили некоторое подобие строя и "служилые" индейцы. Эти были наряжены в свои лучшие, парадные одеяния и увешанны с ног до головы невиданным в здешних краях железным оружием, дабы всем своим видом подчеркнуть насколько богато живут подданые "Великого Белого Вождя".
Емелин, выглядевший весьма воинственно в блестящей кольчуге и легкой, пехотной каске, с висящим на богато расшитой перевязи гросс-мессером и торчащими за поясом пистолетами, встречал делегацию майями, горделиво взирая на них сверху вниз. В своей обычной жизни рослый белый мул по кличке Прошка, к слову сказать, весьма ленивая и своенравная скотина, вместе со своим собратом таскал на себе артиллерийскую упряжку с полевым орудием, ныне же ему предстояла огромная честь, сыграть роль коня "великого завоевателя".
Алексей окинул "орлинным взором" изрядно оробевших аборигенов, под торжественный рокот ротного барабана, величавым жестом извлек лист бумаги и начал торжественно, с подвыванием читать. Документ гласил о том, что отныне деревня Атхакангона, вместе со всем ее населением, полями, огородами, охотничьими и рыболовными угодьями, находится под опекой и защитой Великого Княжества Новросского, поскольку является его неотьемлемой частью. Число, подпись, печать. Текст был составлен заранее и отпечатан на русском, испанском, французском и английском языках, от руки вписывалось лишь название населенного пункта и дата. Надо сказать, что подобными листами специально на случай появления на континенте европейцев, были снабжены все входящие в состав княжества туземные поселения. С некоторых пор запас таких документов, естественно незаполненых, имелся у каждого руководителя любой отправлявшейся вглубь континента или вдоль морского побережья, экспедиции.
Естественно, оторопело внимающие грозным завываниям нашего героя вожди и старейшины ни одним из вышеперечисленных языков не владели, а посему были твердо уверенны, что страшное четвероногое существо с двумя головами, жутко камлая, накладывает на их деревню страшное заклятие. Может быть, даже вызывает тех самых, обещаных ранее, злых духов. Ситуацию немного прояснил перевод текста, оглашенный индейцем — толмачем, который разъяснил, что жители Атхакангоны могут смело возвращаться в свои дома и жить прежней, спкойной жизнью под надежной охраной воинов белого вождя.
Наконец, вручив самому старшему из туземцев вышеупомянутую грамоту и медную бляху с выбитым на ней кленовым листом и назначив его, таким образом, старостой деревни, Емелин счел торжественную часть законченой и перешол к более приятной. Парламентерам были вручены небольшие подарки в виде котлов, ножей, топоров и стеклянных бус и прочей подобной мелочевки, после чего состоялся торжественный обед, плавно претекающий в ужин, в честь новообретенных подданых княжества.
Наутро отряд покинул покоренную деревню и отправился дальше.
Не будем утомлять читателей подробностями, скажем только, что в течение последующих трех недель также бескровно, по столь же простому сценарию были покорены селения: Килатика, Менгоконкиа, Пепикоки, и Виа и в каждом из них численность отряда пополнялась несколькими молодыми воинами майями, прихваченными с собой в качестве проводников и заложников. Жители этих селений либо разбегались перед появлением новороссов и потом старательно отлавливались по кустам, либо сами выходили навстречу незванным гостям, всячески демонстрируя мирные намерения и дружелюбие.
Лишь с деревней Пъянкиши стоящей на реке Каламазу, прозошла заминка. Ее обитатели подзуживаемые местным шаманом, обещавшим наслать на находчиков всевозможные беды и несчастья и тем самым защитить своих соплеменников, заперлись за высокой оградой, и сбегать, равно, как и открывать ворота, понадеявшись на сверхестественные способности своего лидера, не собирались. Пришлось "вежливо постучаться". После того как несколько чугунных шаров выброшеных "огненными трубами" пришельцев напрочь разнесли не отличавшийся особой прочностью частокол, аборигены сочли благоразумным капитулировать. К счастью обошлось без жертв среди защитников. Несколько контуженых и легкораненых разлетевшимися щепками, десяток ставших заиками и две беременные индианки, ставшие роженицами несколько раньше положенного срока, явно не в счет. Единственным, кто сопротивлялся до последнего, оказался уже упомянутый нами шаман — энтузиаст.
Когда торжествующие победители вступили в завоеванное поселение, разукрашенный, утыканный перьями, и рогами голый мужик все еще продолжал неистово завывать и скакать перед тотемным столбом. Находясь в глубочайшем трансе, он ничего не видел и не слышал вокруг себя, даже грохот орудий и треск ломающихся бревен прошел мимо его внимания. Глаза бедолаги закатились, изо рта обильно шла пена, но безумный танец, сопровождаемый треском погремушек, продолжался.
— Бедняга — посочувствовал с любопытством взирающий на это зрелище Емелин — эка его несет болезного. Что это с ним? Надеюсь, это не заразно.
— Вряд ли, господин капитан, столь бурный танец вызван радостью от нашего появления — предположил остановившийся рядом командующий гвардейцами сержант — Скорее наоборот. Видимо нас изгоняет?
— Видимо да — согласился Алексей, и великодушно предложил — ну пусть его, ишь как старается. Не будем мешать.
Увы, к несчастью для танцора, "служилые", более суеверные в отличие от своих белых товаришей отнеслись к даваемому им представлению гораздо серьезней, и приняли все меры по прекращению этого вопиющего (в прямом смысле слова) безобразия. Один из них мимоходом, самым бесцеремонным образом прервал "спектакль" тюкнув "артиста" дубинкой по лысой черепушке, но несколько перестарался, отправив беднягу самого на встречу с предками в страну Вечной Охоты.
Столь бесславное и стремительно поражение единственного защитника повергло его соплеменников в еще большее уныние. Похоже, добрые духи предков-защитников окончательно отвернулись от своих непутевых потомков, решили несчастные обитатели Пъянкиши, а потому о сопротивлении здесь никто даже не помышлял.
Впрочем, прощать даже ту робкую попытку неповиновения, которая была предпринята туземцами, Емелин не собирался. А посему все полторы сотни жителей этой деревни насильственным образом были включены в состав экспедиции и уже наутро следующего дня, собрав нехитрые пожитки, они вынуждены были покинуть свои дома, отправляясь в путь вместе с новросским отрядом. Однако, после их ухода Пьянкиши не осталась пустовать, здесь, для контроля над захваченной территорией была основана фактория населенная двумя десятками "княжеских" индейцев.
Оставшиеся дни до соединения с отрядом Ди Вартема, Алексей и его подчиненные потратили на строительство небольшого по протяженности волока между реками Майями и Уобашем. Затем еще неделя пролетела, пока строили блокгауз для остающегося охранять волок небольшого поста. И наконец, оставив здесь еще десяток стрелков и одно полевое орудие с прислугой, в конце июня, обьединенный караван двинулся вниз по течению уже упомянутой нами реки Уобаш.
Едва струги и каноэ, разрезая форштевнями речную гладь, продолжили свой путь, произошло нечто, повергшее в шок и трепет не только бледнолицых, но и видавших виды обитателей восточных склонов аппалачей. Крупная, блестяшая рыбина, высоко выпрыгнув из воды, с громким шлепком упала на палубу головного суденышка и суматошно запрыгала по ее темным доскам, заставля опешивших от неожиданности людей шарахнуться в стороны. В тотже миг еще один толстолобик звонко и весьма ощутимо, хлестко шмякнул хвостом по физиономии одного из поселенцев, едва не сбросив пострадавшего за борт, под громкий хохот его товарищей. Через несколько минут им самим стало не до смеха. Шальные рыбины вылетали из воды одна за другой словно выстреленые из пушки, падали на палубы стругов и дно индейских каноэ, стучали о борта, заставляя людей с руганью уворачиваться и шарахаться в стороны, спасаясь от звонких оплеух. Еще бы, каждый из этих "поросят" весил полтора-два, а то и три кило и при "удачном" попадании вызывал весьма и весьма неприятные ощущения, а то мог и запросто "вырубить" какого нибудь "везунчика".
Под этой рыбной бомбардировкой отряд шел почти неделю. Надо ли говорить, что все это время основную часть рациона наших путешественников составляла буквально сама прыгающая в руки великолепная, вкуснейшая белорыбица, позволяющая серьезно экономить изрядно подтаявшие запасы продовольствия.