– Это хорошо, очень даже. Жалобы какие-нибудь есть еще?
– Ну, кое-что имеется. На руководство Института, например.
– Понимаю, Лунь, понимаю, правда. Но ничего не могу сделать даже с официальным запросом, и даже если попрошу его лично, как хорошего старого друга. Никак вам не помогу, несмотря на то, что академик Яковлев, по весьма достоверным слухам, массово привлекает бывших сталкеров. В первую очередь для изучения Москвы. А уж если Гавриил упрется, то это все. Не человек – сталь.
– Гавриил?
– Ох… прошу прощения. – Профессор немного смутился. – Но, право, как же метко вы его прозвали. Прижилось имечко даже в академической среде. Мы и сами его между собой так величаем, и-и… иногда проскакивает. Ну-с, Алена Андреевна Архипова, она же Хип, подпишите вот тут и тут согласие на исследование… хорошо. Теперь присаживайтесь и немного подождите, пока наша техника решит, кто вы и с чем вас можно кушать.
За работой незаметно наступил темный, как бархат, южный вечер. Вокруг беседки загорелись огни ночных фонариков, поменялся бриз, где-то над крышей замелькали бесшумные тени летучих мышей, и лишь самым краем слуха иногда можно было уловить тончайший писк ночных охотников за мотыльками. Хип накрыла в беседке стол, Маша нарезала торт, который и впрямь оказался очень неплохим, и под крепкий, настоявшийся черный чай мы продолжили беседу уже вне дома.
– Хорошо у вас здесь, право… чудесная ночь. Даже спать не хочется, – профессор отхлебнул из чашки, – и чай получился, надо признать. Хорошая вода.
– Скважина. С этим действительно повезло – вода удачная, что здесь обычно редкость. Дом, можно сказать, почти автономный.
– То есть? Надо полагать, так называемый эко-смарт?
– В каком-то смысле да. Спасибо Институту. В обмен на «погремушку» и «ледяной волчок» пробурили скважину и сделали бассейн. «Почка» и «целебный огонь» – два энергетических блока на клонированных «синих трещотках», хватает с избытком, даже если врубить сразу все приборы в доме вместе с отоплением, разве что трансформатор начинает греть не хуже печки. Надо бы его поменять.
– Институт тоже внакладе не остался, должен заметить. – Профессор задумался, потом сказал так тихо, чтобы не услышала лаборантка Маша: – Э-э… «целебный огонь» по нынешним временам очень востребован зарубежными филиалами. И, по факту, Институт мог бы вам за один только этот аноб устроить в доме всю возможную начинку. Я, конечно, сам работник НИИАЗ и очень, очень приветствую ваше решение передать объекты ученым. Однако труд, любой труд, должен вознаграждаться по справедливости.
– Я в курсе, Проф, – ответил я так же тихо. – Но Институт одновременно с этим прикрыл меня перед отделом безопасности и обеспечил хорошее, правильное прошлое перед законом, дал работу, документы, страховку. Компенсацию за землю получил, немного, но все же. На данный момент мы в расчете, я не обеднел.
– Это верно, да. Пожалуй, вы правы. – Зотов кивнул, затем посмотрел в сторону дома. – Думаю, что такое решение, в смысле автономности, связано не только с экологическими принципами?
– Тоже верно. Я не знаю, на сколько хватит «трещоток» и артезианской воды, но в случае чего этот дом может быть очень полезным, если…
– Если Зоны не прекратят экспансию, – закончил за меня профессор. – Надеюсь, это излишняя предосторожность, Лунь. Ну, по поводу «трещоток» пока можете не беспокоиться. Мечта цивилизации и кошмар традиционной энергетики, скажем так. Учитывая, что от одной материнской «трещотки» в плазменной печи можно клонировать до двадцати штук дочерних копий, ни в чем не уступающих оригиналу, а в нашем отделе энергоблоки на них работают восьмой год без малейшей потери мощности, волноваться вам не нужно. Если бы не лобби бензиновых и прочих королей рынка, то мы бы давно открыли пусть крохотную, но все-таки очень полезную фабрику по-настоящему сказочных батареек. Благо, материал идет, много заказов на новые реакторы для малых подлодок, и в космос наши блоки тоже летают. Несмотря на то что теоретически работать они не могут.
– Не могут? – Маша отвлеклась от экрана ПМК. – А как же тогда у нас в лаборатории?..
– Разумеется, нет. По всем законам природы, физики, химии, да чего угодно, анобы не могут, не должны и просто не имеют права существовать в нашем мире. Однако даже ваш мини-компьютер, Маша, работает на крохотном двухмиллиметровом фрагменте «трещотки», а в основе процессора используется кристалл, выращенный в специальной камере посредством другого аномального объекта. Не завидую я нашим физикам, честно признаться, им приходится куда сложнее, чем биологическому отделу. Они знают, как применять множество разных анобов. Знают их характеристики, массу, плотность, цвет, форму, сделаны перечни и классификация. Но не знают главного – как они устроены и как вообще работают. У физиков НИИ по этой причине бывали даже случаи тяжелых нервных срывов в лабораториях. А мы всем Институтом пользуемся, да, и уже настолько активно, что без этих зонных подарков не представляем свою работу. Даже клонируем некоторые образцы путем экстремального насыщения тепловой или электрической энергией. Но синтезировать аноб, даже самый простой, пустяковый, мы так ни разу и не смогли. Понять принцип его работы – тоже. «Трещотка», например, работает в переменном магнитном поле определенной частоты. При этом на полюсах аноба образуется разность потенциалов такой величины, что может появиться электрическая дуга. Если запитать от полюсов генератор магнитных колебаний, то мы, по факту, получаем бесконечный источник электроэнергии, вечный двигатель, пиковой мощности которого хватит на пару-тройку квартир. И это невозможно – слабое магнитное поле не может породить ток такой силы, энергия берется откуда-то еще. Но откуда? По всем правилам физики, подобного не может быть, так как противоречит фундаментальным законам. Но – работает.
Профессор снял очки, достал салфетку и тщательно протер стекла.
– И при этом, прошу заметить, этот аноб годами не теряет ни массы, ни насыщенности, ни каких-либо свойств. Годами, то есть все известное время наблюдений. Так-то. Но мне представляется, что все эти анобы – или, как вы их неверно называете, артефакты – не являются источниками сами, а преобразуют энергии совсем иных измерений, становясь своего рода катализаторами, которые, как в химической реакции, сами не расходуются. А вот уже эти реакции как раз лечат, убивают, меняют, обжигают, замораживают, дезинтегрируют… Но это лишь гипотеза, которая на данном этапе наших исследований не может быть ни доказана, ни опровергнута и, следовательно, научной не является. Как, впрочем, и все остальные наши теории и догадки. По большому счету, НИИАЗ в настоящее время занят не столько вопросом,
– Да, наслышан. Птоз раковых клеток и восстановление организма при помощи «серебряного кружева». «Кварцевые монеты» в оружейных лазерах. Аномальная закалка материалов, регенерирующие сплавы и куча всего еще.