Царевича проводили со всеми подобающими почестями – хоть и неофициальный был визит, а все ж молодому заозерскому князю не хотелось ударить лицом в грязь. У ворот долго, с поклонами, с обниманием, прощались, хорошо, не дошло дело до пьяных лобзаний или, упаси Бог, мордобития. Обошлось!
Только когда гость со своей свитой уехал, князь с юной супругой отправились почивать, улеглись на ложе, усталые, хмельные… Егор едва глаза смежил, как вдруг…
– А этот Яндыз-царевич сам себе на уме – хитер и коварен, – шепотом дала оценку княжна. – Я таких в Орде навидалась: с виду хоть мед пей, а в душе… Пасись его, о, возлюбленный супруг мой, всегда настороже будь. Хотя… – Елена вдруг хохотнула, взъерошив мужнины волосы. – Вы с ним, с Яндызом, похожи чем-то – как две пары в сапоге… Тьфу! Что я такое говорю-то? Пьяна, пьяна… Два сапога – пара!
Глава 2
Боксера каждый обидеть может…
Темно-зеленый «Урал» с «фискарсом» и собранными на платформе бревнами – сортиментом, как положено говорить официально – катил прямо на Егора. А он, Егор Вожников, как есть – в пластинчатом тяжелом доспехе, в высоком шлеме-мисюрке, стоял прямо посередине грунтовки, почему-то не имея сил пошевелиться. Была не то чтобы ночь, но уже и не день – так, сумерки, летящий на всей скорости лесовоз яростно сверкал фарами, словно сказочный дракон глазами, вокруг дороги сгрудились сосны и ели, и до бампера сошедшей с ума машины оставалось всего чуть-чуть… а ноги словно вросли в землю, не отойти, с места не сдвинуться…
Егор закусил губу – и вместо сабли на левой руке его вдруг оказалась обычная боксерская перчатка… коей молодой человек и двинул прямо по тупой «уральей» морде! Лесовоз отлетел в кювет, а Егор приосанился, захохотал да принялся считать, словно рефери: «Нок… два, три… пять… Аут!»
Сосчитал. Выкрикнул… И вдруг, подхваченный с грунтовки какой-то непреодолимой силой, оказался в проруби, стал тонуть, чувствуя, как сдавило легкие, как не хватает воздуха, не вздохнуть уже, а вокруг – черная ледяная водица. И стучит в висках близкая смерть, и кажется – уже не выплыть… Не-е-ет!!!
Егор проснулся в холодном поту, погладил по спине спящую супругу. Та повернулась, приоткрыла глаз:
– Что, милый, опять худое привиделось?
– Спи, спи, – натянув на лицо улыбку, успокоил князь. – Мало ли что мне привидится, впервой, что ли?
– И все ж боюсь я за тебя, – прижимаясь к мужу, тихо произнесла княжна. – В даль далекую отпускаю, знаю – надо, умом понимаю, а сердцем – нет. Эх, мне б с тобой поехать – может, чего подсказала бы… как тогда, помнишь?
Егор ласково провел рукой по распушенным волосам своей молодой жены, мягким, словно бы напоенным солнцем и медом. Приласкал, улыбнулся, чувствуя, как потихоньку отпускает кошмар. Елена снова заснула, а князь вдруг залюбовался супругой – и повезло же взять такую красу в жены! В «Плейбое» бы увидали – завыли бы от зависти всей редакцией. Да уж, говорить нечего, Еленка редкостной красавицей уродилась, да ведь еще и не дурой, очень даже не дурой, о чем и сама прекрасно знала, полагая, что всеми своими успехами молодой заозерский князь обязан ей! А кто об Орде рассказал, обо всех тамошних склоках, кто советовал, кто…
Егор во всем с супругою соглашался – ну, как же, милая, без тебя ничего б не было – ни княжества, ни ватаги, ни богатства. Соглашался, прекрасно понимая, что далеко не Елена во всех этих делах главная, и даже не он сам, а его способности, без всякого преувеличения, магические, волшебные – умел князь предвидеть опасность, словно накатывало на него что-то, появлялись видения – оставалось лишь их истолковать. Способность эта появилась у молодого человека не просто так, а по его же желанию – научила одна колдунья, еще там, в той, далекой и теперь уже казавшейся нереальной жизни, когда Егор еще не стал заозерским князем, а был простым частным предпринимателем, занимался лесными разработками, имея несколько делянок, пару бригад и пилорам. Лес – дело непростое, опасное – и вот эта способность предвидеть, по мысли Егора – Егора Вожникова, – очень бы ему во всех делах пригодилась, он же сам эту колдунью, бабку, нашел, сайт ее в Интернете изучил, связался… ну и получил, что хотел. Способность волшебную – это да, но и… сам себя загнал в прошлое, оказавшись вдруг в тысяча четыреста девятом году – сразу после нашествия на Русь Едигея. Сам, сам виноват – ведь предупреждала бабка, мол, не вздумай лезть после снадобья в прорубь (а это было условием) в грозу. Вожников тогда не обратил внимания на предупреждение – какая может быть зимой гроза? После баньки, распаренный, облился бабкиной водицей-снадобьем да ухнул в прорубь… и вынырнул – в пятнадцатом веке! Гроза ведь все-таки случилась, и гром громыхал – так-то! Поначалу Егор никак не мог понять – где он, ведь кругом и в начале двадцать первого века тянулись глухие необжитые места. А когда догадался, попытался просто выжить и выбраться тем же путем, что и попал – через снадобье, через прорубь – ничего не помогало. Зато выпал случай обратиться за помощью к местной волшбице… которая на прямой вопрос Вожникова, удастся ли ему вернуться обратно домой, дала столь же прямой и честный ответ: нет. Никогда.
Другой бы, может, и скис, ударился в панику – да только не Егор, сирота с раннего детства, привыкший всего добиваться сам, к тому же в юности – кандидат в мастера спорта по боксу. Вот это вот – бокс – пригодился потом – здесь, не хуже, чем способность предвидеть угрозы.
Ну, еще и супруга, Еленка, – не насмотреться, до чего красива, и жили душа в душу, это несмотря на то, что в той, прошлой жизни Вожникову с девушками не очень везло – все какие-то пустышки попадались, гламурки деревенские – глупые, без души, а в глазах одни «бабки». Не срасталось у Егора с такими, а вот с Еленкой – срослось, да так крепко, что все это – княжество, новгородскую усадьбу, друзей-ватажников – Вожников считал уже своим родным домом. А теперь вот еще и наследник появиться должен… или наследница.
Князь снова посмотрел на спящую красавицу-супругу, волна нежности к любимой женщине нахлынула на него так, что запершило в горле. Эти волосы, васильковые глаза, ямочки на щечках… и не только на щечках… Егор знал совершенно точно – ради этой женщины, ради их будущего ребенка он готов на все: не только Орду разорить – звезду достать с неба! Надо ж – судьба, встретились в татарском плену и… И теперь Егор – князь, а Елена – княгиня, и все кругом, даже чванный московский князь, вынуждены с ним считаться! А попробуй, не посчитайся-ка – Василий Дмитриевич вон попробовал – едва ноги унес, а жена его, Софья Витовтовна, в монастыре нынче.
В монастыре… А Еленка-то ее убить хотела, на полном серьезе – убить, да и убила бы, кабы Егор не воспрепятствовал. Не любил он, когда женщин… как скот…
Отправлялись «посольством», само собой, через Заозерье, через любимую Еленкину усадебку, с кремлем неприступным, с садом, на ордынский манер устроенным. Любила княгиня юная свою малую родину, трон свой, владычество – правила железной рукой, но и без самовластия тупого, иному князю такому поучиться б не худо, потому Егор спокойно оставлял супружницу на княжении, знал – плохого не сделает, наоборот даже. Тем более, кругом люди имелись верные, всем заозерскому князю обязанные, ему же только и нужные, ватажники знатные – Никита Кривонос по кличке Купи Веник, Иван Карбасов, Окунев Линь, Федька… Иные, как Осип Собачий Хвост да Тимофей Гнилой Зуб, погибли уже, иные в родные места подались – кто на Ладогу, кто куда еще, а кто и в Хлынов на Вятке-реке, как говаривал иногда Вожников – «в местную Тортугу». Пиратствовали, ушкуйничали, если по-новгородски – ордынские города на копье брали, да так, по мелочи. Вот этих-то людей к делу б и приспособить.
На второй же день после приезда Егор позвал в свою горницу Федьку – некогда челядинца беглого, а ныне ж человека солидного, землицей за верную службу пожалованного, землицей не пустой – с деревенькой, и пусть в деревеньке той всего один двор, что с того-то? Несмотря на молодость, Федька от даров таких не возгордился и преданность свою не раз уже делом доказывал… и хлыновцев многих знал, потому и выбор пал на него.