Дверь распахнулась. Зашёл Шиш, обеими руками держа увесистый предмет.

– Смотрите‐ка, что я на нашёл конюшне!

Молли похолодела:

– Что это?

– А на что похоже? Топор! – Он провёл пальцем по лезвию. – Сейчас вырубим дупло побольше и залезем внутрь.

Он высоко воздел топорище и двинулся к дереву.

– Нет! Нет! Стойте! Дереву нельзя вредить! Если вы его раните…

Лезвие глубоко впилось в ствол рядом с дуплом. Шиш выдернул его – и из раны потёк густой, как патока, чёрный сок. Молли услышала, как глухо завыл ветер. Завыл и наполнил дом, проникая сквозь трещины и щели. Стены, крыша, лестница, двери, порог – всё заскрипело, закачалось, заскрежетало…

– Стойте! Остановитесь немедленно! Вы не знаете, что будет!

– Да что ты! – отозвался Шиш и снова занёс топор.

Но на этот раз лезвие не вошло в ствол. Топор остановила бледная тощая рука. Рука с чёрным оборванным рукавом. Рука, вылезшая по локоть из дерева. Шиш выпустил топор, но тот не упал, а так и остался висеть, удерживаемый призраком.

– Что… что это? – спросил Шиш, отступая к Штыбу.

– Само зло! – отозвалась Молли, яростно кромсая верёвку: от свободы её отделяли последние волокна.

В комнате завывал, кружил вексели ледяной чёрный ветер. Штыб и Шиш вцепились друг в друга.

– Пора бежать? – спросил Штыб.

– Пора! – согласился Шиш.

Но ни один не двинулся. Они замерли, не в силах отвести взгляд от того, что происходило прямо перед ними. Вот из дупла появилась вторая рука. Вот схватилась за край. Медленно, удивительно медленно Ночной садовник выбрался наружу: сначала появился по пояс, потом вытянул тело – и встал наконец перед ними в полный рост.

Пару раз он покачнулся, ловя равновесие. По шее у него текла толстая струя чёрного сока. Он внимательно рассматривал зажатый в руке топор, с лезвия которого по‐прежнему капала смоляная жидкость.

Молли не собиралась стоять и ждать, что будет дальше. Как только нож окончательно рассёк верёвку, она вскочила на ноги и, бросившись к выходу, схватилась за ручку.

– Стой! – заорал Штыб и кинулся следом.