– А Катерина где ж? – поинтересовалась Петровна.

– Она не знает еще. С ранья в город понеслась. Я ее поутру встретила, когда корову выгоняла. Она на станцию побежала. На первую электричку успеть хотела.

– А зачем ей в город-то?

– Сказала, гостям выпивки не хватило.

– Матерь божья, всю водку никак выхлебали? Ее ж в магазине пруд-пруди.

– Да не водку, другое что-то. Название такое мудреное. Катька мне сказала, да я не запомнила. У нас в магазине такое не продают, вот в город и поехала.

– Ишь, срамота. Видел бы ее отец, что в доме творится, в гробу бы перевернулся, – неодобрительно поджала губы Петровна.

– А вы знали отца Гаевской? – тут же спросила Вика, еще не понимая до конца, почему ее это интересует.

– Так на моей памяти он этот дом купил. Я, правда, еще молодая была, только Ваньку родила, если память мне не изменяет. Хороший был мужик, ничего не скажу, хозяйственный. Даром, что интеллигент, а в земле толк знал.

– Так это он дом построил?

– Нет. Не он. Еще до него усадьбу отгрохали. Еврей один, не помню его фамилию, – ответила Алевтина. – Он хитрый был, оборотистый. Польстился на дешевую землицу – здесь же в те времена жуткая дыра была – да и прикупил сразу несколько участков по соседству. Кажется, пчел разводил.

– Не пчел. Травы он выращивал разные. Те, что от болезней помогают. Он аптекарем был. На этом и состояние себе сделал. А пчелы так, между прочим.

– Точно! Его в деревне колдуном считали. Но и уважали тоже. Никто кроме него так лечить не умел. Люди со всего края к нему валом шли, – подхватила Алевтина.

– Ну да. Только это его не спасло. В тридцать седьмом его взяли – и с концами. А усадьбу конфисковали. Вот после этого здесь Гаевские и поселились. Они и пруд вырыли, и яблонь насажали. Травки лечебные частью перекопали, частью те сами выродились. Но зато красиво стало. Это при Ирине все в упадок пришло.

– Где ж ей за хозяйством следить, – презрительно фыркнула Алевтина. – У нее занятие поинтереснее было – мужиков коллекционировать.

– Не верю я все же в это. От стольких-то мужей – и ни одного ребятенка не завела, – покачала головой Петровна.

Алевтина только плечами пожала, оставаясь при своем мнении.

Вика и сама не очень верила в большое количество мужей. Хотя, если учесть, что Гаевская была актрисой, причем известной, то всякое могло случиться. Непонятно одно – с какой-такой радости все ее мужья собрались в одном месте в одно время? Уж не наследство ли собрались делить? А что? Если детей у Гаевской не было, то она вполне могла завещать этот дом тем, кто был ей когда-то дорог. Усадьба даже по самым скромным подсчетам стоила сейчас не одну сотню тысяч долларов, особенно если учесть, что деревня превратилась в оч-чень престижное место и активно застраивается новыми русскими. Один участок, учитывая его колоссальные размеры, стоит немало. А еще дом, и, наверняка, какая-то обстановка, драгоценности. Вика сразу вспомнила пропавший золотой браслет "с паучками". Катя говорила, что он уникальный. Да, неплохое наследство. Только в этом случае хозяйка умерла как-то слишком кстати. Кто-то из наследников оказался чересчур нетерпеливым.

В случайную смерть Вике как-то не очень верилось, тем более в такой ситуации. Как же пожалела в эту минуту Вика о том, что ночью так не вовремя свалилась с забора. Удержись она еще хоть немного и, возможно, в ее руках оказался бы ключ к разгадке. А сейчас у нее были только догадки, да и те – так себе, несущественные. Ну слышала она ночью подозрительный крик, и что? Мало ли что это было. Да и вообще, крик – понятие невещественное, его не предъявишь и к делу не пришьешь, а ее свидетельство мало чего стоит, особенно здесь, где никто ее не знает.

Вика озабоченно повертела головой по сторонам, не зная как поступить. Она обнаружила, что вход в дом, несмотря на наличие милицейской машины, никто не охраняет. Впрочем, местные жители даже не пытались проникнуть на запретную территорию, жались возле забора. Вика же немедленно воспользовалась преимуществом и, стараясь не привлекать внимания, мышкой скользнула за чугунную калитку. Остановить ее было некому и она, обогнув дом, оказалась во внутреннем дворе. Благодаря теннисным туфлям на резиновой подошве, ее шаги по вымощенной плитками дорожке, были практически бесшумными. Она еще издали увидела небольшую группу людей, собравшихся у пруда, и остановилась в отдалении. Ее появления никто не заметил.