Книги

Ночь, придуманная кем-то

22
18
20
22
24
26
28
30
Александр Геннадиевич Щёголев Ночь, придуманная кем-то

Эта история о том, до чего может довести любовь, не ограниченная ни рассудком, ни уголовным кодексом.

О жертве шантажа, перепутавшей звериную преданность с предательством.

О сильных героях, сильных поступках, сильных чувствах…

Белая петербургская ночь окрашена в кровавые тона. Два брата (возраст: 24 + 14) ведут расследование убийств: один — в запертом на ночь институте, другой — у себя дома, в коммунальной квартире. Страшные охотники гонятся за новой жертвой. Трагическая любовь лишает героев разума. Лишь с рассветом кошмар развеется… Сумасшедшая история, в которой нет ничего случайного — все переплетено и взаимосвязано.

Действие разворачивается в одну ночь — в то время, когда спит разум и жизнью управляют иные силы, скрытые в каждом из нас.

1990 ru
Алексей Н. LibRusEc kit, FB Editor v2.0 2007-06-11 Текст предоставлен автором CC0733CD-5CBA-411B-B8B8-A1FEB8D4FFBA 1.2

Александр Щёголев

НОЧЬ, ПРИДУМАННАЯ КЕМ-ТО

(композиция)

Пролог № 2: ИНСТИТУТ

— Кушать хочется, — сообщила она и засмеялась.

— Да, — задумчиво согласился он. Неуклюже слез с кафедрального дивана, придерживая на всякий случай штаны, и принялся возвращать себе исходный вид культурного молодого человека. Застегнулся, заправился, распрямился. Не забыл про «молнию» в ширинке. Блаженно застонав, потянулся-потянулся-потянулся… и вдруг хрипло проорал:

— Й-е-ес-с-с!

Тоже засмеялся.

Она смотрела на него снизу вверх. Трудно было оторвать взгляд от его нелепой тощей фигуры, похожей в темноте на безглазого извивающегося червя. «Какой же он весь… — бессвязно думала она, — … только мой, больше ничей, ужас, какой…» А вот ее глаза, в отличие от его, вампирски светились — в них отражался фонарь за окном.

— Мы с тобой ненормальные, Игорь, — логически завершила она свою предыдущую реплику. — Зачем ты меня послушался? Сейчас бы на даче яичницу жарили.

— Да ладно, — расслабленный, он уселся на стол заведующего кафедрой. — Попробуй, не послушайся тебя, сразу ногой в ухо схлопочешь.

— Я детей не бью.

Она улыбалась. Впрочем, в сумраке умирающего апреля ее улыбка была не видна, только глаза мерцали, только любящие глаза.

Он присел перед ней на корточки, ткнулся носом в мягкое, в жаркое, разметал шкодливыми руками незастегнутую блузку. «Ой, щекотно», — шепнула она и поймала его ладони под мышками.

— Фр-р-р! — сказал он, равномерно распределив этот звук по всем закоулкам мягкого и жаркого, до которых сумели добраться его губы.

— Хороший мой… — Она продолжала шептаться, чтобы никто больше не услышал ее, ни одна тень, ни один готический призрак. — А на вашей даче двуспальная кровать. Ты на ней по диагонали спишь. Интересно, как мы с тобой здесь поместимся?