— Джек-пот, — Алекс улыбается, но голос у него такой же хриплый, как у меня. Низкий, будоражащий. От чего нить внутри только сильнее скручивает. Придвигается ко мне, хотя итак слишком близко подобрался. — Ты же помнишь, что будет, если мы угадаем?
Помню, слишком хорошо помню даже под алкоголем. Под вином, которое вместе с жаром растекается по телу и берёт надо мной власть. Не могу противиться желаниям, хотя давно должна была научится этому. Только с Алексом и Сэмом ничего не получается. Все механизмы дают сбой, когда они так смотрят на меня.
С истинным голодом, будто не видели ничего желаннее. У меня в тугой узел всё скручивается от этого взгляда. Как Алекс не отрывается от груди, которая ноет от желания чужой ласки. Как Сэм легко сжимает пальцами подбородок и заставляет смотреть на него. Ловить каждую крупицу его взгляда, направленного на пересохшие губы.
— Помню.
У меня получается выдавить всего одно слово. Совсем тихо, невесомо. Но его хватает, чтобы Алекс забрал свой приз. Его руки скользят по телу, начиная свой путь у края майки. Пробираются выше, касаясь разгорячённой кожи. У него пальцы холодные, и я вздрагиваю. Хотя он даже не дошел до самого главного.
— Тише, принцесса, — Сэм перехватывает мою ладонь, которой пыталась оттолкнуть руки Алекса. Инстинктивно. Или то были остатки разума? — Ты же проиграла.
Проиграла, саму себя. Когда поддалась на эту авантюру, когда солгала им, чтобы поддаться этому влечению. Почувствовать их руки, касания. Позволить то, от чего отказалась всего несколько минут назад. Переиграть свой отказ, дать этому безумию продлиться немного больше.
— Умница.
Меня ведёт от этого простого слова. Скупой похвалы, от которой всё трепещет внутри. Проклятые бабочки, от которых не избавится. Которые своими крыльями раздувают огонь желания.
Сэм наклоняется ниже, почти касается губ. Но не целует, пронзает своими разноцветными глазами. Почему он не целует, зачем выжидает? Дыхание ускоряется против воли. Я остаюсь в подвешенном состоянии, ожидая его шага. И это ожидание более волнительно, чем сам поцелуй.
Пальцы Алекса касаются груди, когда я совсем не готова. Я дёргаюсь назад, но твёрдая рука Сэма не даёт убежать. Одной он держит меня за талию, а второй крепче сжимает подбородок. Ощутимо, только мурашки по телу выдают желание.
И Алекс вторит мужчине, сжимая пальцами сосок. Именно так, как было в моих мечтах. Тянет на себя, пронизывает острой болью удовольствия. А левую грудь обхватывает ладонью, мнёт, сжимает. Вырывает из меня вздох, когда меняет силу.
Тянет майку вверх, заставляя поднять руки. Стягивает с меня главную защиту, бросая на пол. Туда, куда окончательно утекли мои силы сопротивляться и мыслить.
— Алекс, — всё, на что меня хватет. Тихий протест без попыток помешать мужчине.
— Я ещё не оценил, — он говорит рвано, едва дыша, от чего мне окончательно сносит крышу. — Не оценил натуральность сделанного. Визуал тоже имеет значение.
Но он не смотрит. Ласкает, касается едва, а затем сильнее. Меняет силу, скорость, хватку. Не останавливается, а я не способна его остановить. Я теряюсь в этих ощущениях. Тело бьёт дрожь, выкручивает, ослепляет.
Я пытаюсь сдвинуть ноги, чтобы унять возбуждение, но кто мне позволит это сделать. Алекс отвлекается от моей груди и мне хочется захныкать от нехватки его рук. Но он обхватывает мои щиколотки и тянет к себе, устраиваясь меж разведённых ног. Я почти съезжаю с Сэма и теряю опору.
— Упрись ладонью позади себя, — мгновенно велит тот, чувствуя мою потерянность. Безукоризненно выполняю его приказ, выгибаясь в спине. Только сильнее выставляю грудь, которой Алекс вернул всё своё внимание. — Вот так, принцесса.
— А ты? — вдруг выпаливаю, чувствуя, как наливается краской лицо. Кусаю губу и пытаюсь заглушить это чувство стыда. — Ты не хочешь оценить натуральность?
Мне жарко и стыдно, невыносимо от его лёгкой улыбки и внимательного взгляда. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, чтобы усмирить волнение. Те сомнения и страх, что сама напрашиваюсь. Прошу поцеловать, когда мужчина не спешит этого делать.