Нобель и тролль[1] — два создания родом… Ну, один ангел близко к Скандинавии. Пусть не близнецы, но все же какие-то братья. Ересь сбрендившего параноика? Отнюдь. Именно этот факт я от всей циничной души постараюсь представить в крайне изощренной форме Ну а фоном… Фоном послужит сама жизнь Нобеля и существование его главного наследия — нобелевской премии, особенно «мира».

Итак, начнем с самого автора. Произнесите фамилию Нобель и сразу всплывет очень громкая ассоциация. Громкая в самом прямом смысле слова, потому как динамит тихо не взрывается. А таки да именно Альфред Нобель и изобрел великий и ужасный, прославленный в веках динамит. А коли так, то именно из шибко взрывчатого динамита и родились нобелевские премии. Стоят они себе сто с лишним лет на взрывоопасном фундаменте и прекрасно себя чувствуют. Видимо, иммунитет к взрывам перешел как раз от семейки Нобелей, в коей за долгие годы всего одного члена разнесло на молекулы при очередном опыте со взрывчаткой.

Альфреда Нобеля до определенного момента времени можно охарактеризовать довольно кратко — оружейный магнат (патент на динамит и иные столь же популярные в то время взрывчатые вещества), циник, мизантроп. И если насчет первого пункта в списке все понятно и очевидно, то остальные могут вызвать массу вопросов. Дескать, ну как же так, человек создал самую весомую премию в мире, в том числе и «премию мира» (извиняюсь за тавтологию, но так уж карта легла) и вдруг мизантроп. «Не верю»! — возопят они как Станиславский в адрес бездарных актеров. И окажутся сильно неправы. Что так? А вот эдак, ибо лично я всегда предпочитаю предоставить слово самому первоисточнику, то есть Альфреду Нобелю во всем его циничном духе.

«Друзей можно иметь только среди собак или могильных червей. Да и собаки заинтересованы в дружбе со мною едино лишь ради насыщения, как и могильные черви, ожидающие продуктов химического распада моего тленного организма…» Именно так говаривал Нобель даже о тех, кто желал поддерживать с ним мало-мальски пристойные отношения. Если это не классический случай мизантропии (человеконеприятия), то я не знаю, что покажется вам более наглядным. Кстати, это у него семейное, ведь кто-то из братьев упоминал людей не иначе как в качестве «бесхвостых обезьян». Тоже, согласитесь, не шибко лестный эпитет (хотя относительно многих вполне годный) Тем не менее, я вынужден признать, к себе он относился ничуть не лучше: «Если бы акушер, принимавший роды у моей матери, задушил меня сразу, он оказал бы немалую услугу всему человечеству».

Критично. Самокритично… Все же вынужден возразить абсолютному мизантропу в том, что в случае его выпадения из реальности раньше времени, мир не получил бы тех эпических приколов, которые радуют всех истинных ценителей черного юмора вот уж дцатый год кряду.

Но вернемся к нашим баранам, то есть к периоду жизни Нобеля до учреждения премии. Список его достижений на ниве уничтожения себе подобных велик. Помимо динамита и прочей бабахающей радости дядя Альфред отметился созданием инструмента для забавной пляски приговоренных к смерти — электрического стула. Да-да, это приспособление, получившее столь широкое применение в одной звездно-полосатой стране, также вышло из шаловливого разума Нобеля.

Ценителей неслабо порадуют и первоначальные мотивы, двигавшие Нобелем при создании адского кунштюка. Думаю, все вы (или большая часть из вас) смотрела фильм «Приключения принца Флоризеля». Казалось бы, опять я пытаюсь состыковать нестыкуемое… Вынужден снова разочаровать — все логично и нерушимо. И таких ситуаций здесь будет масса. Так что приготовьтесь. В упомянутом фильме по мотивам произведений Стивенсона есть такой «Клуб самоубийц» во главе с забавным Председателем (Клетчатым). Он предлагает (за скромную плату) решившим покончить с собой провести оставшиеся несколько дней в его особняке, где их, в конце концов, ждет смерть, которой они так добиваются.

Нобель же… О, сей мизантроп со стажем то ли внимательно читал Стивенсона, то ли просто проявил шутку юмора, создав подобную же виллу. Финалом же пребывания на оной должен был послужить как раз милый стульчик, заставляющий пациента склеить ласты в резвых подергиваниях от проходящего тока.

Не правда ли, милый портрет вырисовывается, особенно для основателя «премии мира»? Но это так, общие контуры, в которые требуется добавить более ярких деталей. Например, странные отношения Нобеля и пацифистов. Нобель… Он, непонятно по какой причине, очень интересовался пацифистами и их деятельностью. Он беседовал с некоторыми видными их представителями, с интересом следил за демонстрациями оных. Ну а в 1889 году даже проявился на «Всемирном конгрессе мира». Эпический троллинг миролюбивых «поциентов» конгресса, вызванный всего лишь своим присутствием без малейших признаков словесной и прочей активности. Согласитесь, такое удавалось немногим.

Неплохим «сиквелом» нобеля в литературе является изобретатель новых видов оружия Мартызенски из книги Лукьяненко «Линия грез». «Севолд Мартызенски был человеком-легендой. Он создал почти половину моделей оружия Смутной Войны. Лабораторию он покидал раза три в год — когда поблизости проходили манифестации пацифистов. Казалось, что он полностью разделяет свою работу над смертоносным оружием и подчеркнуто мирные убеждения. Демонстранты так не думали, и, несмотря на хорошую охрану, Севолда пытались бить. Безрезультатно попытавшись поучаствовать в демонстрациях, Мартызенски обычно возвращался в лабораторию и в расстроенных чувствах создавал еще более жуткие агрегаты по уничтожению жизни во всех ее проявлениях. Если легенды не врали, то в период его многочисленных творческих кризисов СИБ инсценировала демонстрации пацифистов…»

Уж не знаю, черпал ли таким образом Нобель вдохновение или просто наслаждался покамест еще толстым троллингом людей-хомячков, но факт остается фактом. Чего стоят его фразы, обращенные к Берте Зутнер, известной пацифистке (правозащитнице) того времени, когда та лепетала, будто усилия всех народов в борьбе за мир могут положить предел всем войнам на планете. Циничный дядя Нобель заявил, что «Все это ерунда! Страх перед ужасом — вот что важнее… А мои динамитные мастерские, тресты и химические лаборатории активнее ваших мирных конгрессов…». Умный был человек, чего не отнимешь. Теоретическая предпосылка «концепции ядерного сдерживания» — это вам не стоны кривозащитников и прочих ушибленных на весь головной мозг.

В любом случае, жил себе Нобель и периодически развлекался выдумыванием нового смертоубийственного явления либо проделками пацифистов… Так бы все и дошло до логического финала в виде тихой могилки к мраморным памятником, ан нет. А виной всему не слишком умелая попытка неизвестного типа приколоться на самим Нобелем.

Мало-мало раньше «осчастливленного» Нобелем конгресса по борьбе за мир, а именно в 1888 году умер его брат, Людвиг Нобель. Однако, анонимный журналист, почесав голову и поняв, что разница между братьями велика и за Людвига получишь обычную денежку, а за Альфреда на порядок больше… Одним словом, газетная утка встрепенулась, крякнула и отправилась в полет. Хорошо отправилась, душевно. Уже через день все газеты радостно произвели вброс дерьма на вентиляторы, и оные брызги полетели в далекие дали, множась и плодясь в геометрической прогрессии.

Пожалуй, это был единственный случай в жизни Альфреда Нобеля, когда он почувствовал себя… неуютно. Однако, будучи циником и мизантропом, герой нашего эпоса решил не падать духом из-за тонн дерьма, изливаемых на его голову. Но и оставлять ситуацию просто так было явно не в привычках оружейного магната и просто оригинального человека. Думаю, посещение «Всемирного конгресса мира» в 1889 было первой ласточкой. Нобель присматривался, готовясь сделать нехорошим людям (к коим он относил всех, включая себя) большую бяку на совочке.

И ведь сделал, хитрый шведский человек! Видимо, горячая кровь древних викингов, сдобренная длительным проживанием в России, сыграла свою значимую роль в дальнейшем монументальном триумфе тонкой иронии и не менее изощренном троллинге над многими и многими людьми.

Внимание! В 1895 году Нобель составляет завещание, в котором большую часть своего многомиллионного состояния завещает на создание Нобелевской премии. И… в конце 1896 года его материальное присутствие в реальности заканчивается. Зато начинается посмертное бытие, ничуть не менее интересное. А то и более, причем на порядок.

Циник, мизантроп и просто взрывных дел мастер с феноменальной скромностью создает фонд имени себя. В нем каждый год вручают премии по литературе, физике, химии, физиологии и медицине, а также по еще одной очень выдающейся номинации. Название ее — содействие установлению мира во всем мире. И эти премии вручаются аккурат с 1901 года. Поневоле вспоминается несколько уже бородатый анекдот: