Это было ошибкой.
— Меня совершенно не интересует твое состояние.
Линн согласно кивнула, опустив глаза и внимательно рассматривая отпечатанные коммерческие сообщения, разложенные на столе ассистента.
— Да? Карл наклонился. — Что значит твое «да»? Это ответ на какой вопрос, позвольте спросить?
Линн подняла глаза. Его глаза с постоянно, словно от шампуня, воспаленными белками были широко открыты и смотрели на нее не мигая.
— Я только подтвердила то, что вы сказали.
Она говорила не очень разборчиво; слово «подтвердила» получилось у нее без одного из слогов. Да еще начало ослабевать действие новокаина, от чего боль в верхней челюсти усилилась.
— Читай наизусть вводную часть конституции, — сказал Карл.
Линн нахмурилась:
— Простите?
Карл наклонился к ней.
— Мы… люди, — растягивая слова, произнес Карл. — Продолжай. «Мы… люди…».
— Я не могу.
— Не знаешь текста? Есть более легкий — Геттисбергское обращение «Восемьдесят семь лет тому назад…» Продолжи это, пожалуйста.
— Вы хотите, чтобы я прочла Геттисбергское обращение?
— Именно так, — ответил Карл с наигранной покорностью.
Линн пощупала дыру от зуба языком и поморщилась от боли. Боль постепенно распространялась на всю правую сторону головы. Она очень хорошо знала эти головные боли, толчком для которых служила боль в зубах.
Она посмотрела на Карла и решила, что единственным спасением будет ее попытка прочитать Обращение.
— Восемьдесят семь лет тому назад… наши отцы ступили на этот кон… кон…
—