Маленькая зараза решила протестовать? Не поздно для подросткового бунта?

— Мне придется объясниться с твоим отцом, — долетают до меня слова Августа.

«Да нет, друг. Тебе не с отцом. Тебе со мной придется объясняться!»

— Папа строгий, но хороший, — отвечает ему Стася.

— Ты только сама с ним не спорь. Он в своих переживаниях прав. Уволок его девочку непонятный парень и отпускать не хочет.

— Не хочешь?

— Не хочу. Так хорошо с тобой. Но пить больше не дам, — он целует ее в лоб, а у меня в груди опять все взрывается.

С трудом заставляю себя стоять на месте. Хочу посмотреть, чем закончится у них этот вечер. Меня бесит то, как она на него смотрит. И бесит ее состояние. Она не пьет и пить не умеет. Что сейчас в ее голове? А если бы он ее не привез? В красках представляю себе такой вариант и руки сжимаются в кулаки. Зорин резко перестает быть для меня нормальным парнем. Сейчас я смотрю на него как на соперника на спарринге по рукопашке. На сильного соперника. С преимуществом. Потому что Стася сейчас в его руках и она сама это позволяет, а у меня вряд ли теперь есть такое право. Я все поломал между нами в тачке.

Они снова мило смеются. Мышонка покачивает, и Зорин прижимает ее к себе сильнее.

«Жесть!» — закрываю глаза. В висках стучит. На браслете сто двадцать пять. Пульс снова разгоняется.

— Поцелуй меня…

Сто сорок.

В смысле, блядь, поцелуй?! Малая, ты сдурела?

— Это алкоголь в тебе говорит или ты действительно хочешь?

Какой сообразительный! Алкоголь, Зорин! Ты сам ее напоил! Давай, воспользуйся теперь ситуацией!

— В субботу ты зажималась, когда я сел рядом.

Ну вот и делай выводы, Август! Не готова она дальше двигаться. У вас второе свидание. Какие, нахер, поцелуи?!

— Пожалуйста, — тихо просит мышонок. — Я хочу попробовать.

Ааа!!!

Саданув кулаком в стену, сжимаю зубы от боли. Вся кисть пульсирует.