— Бирин Олег Петрович. Отличник, правдолюбец, в науках имеет средние знания, но трудолюбив, предан государеву делу, идейный. Из купеческой семьи, не очень богатой, но идти по стопам отца не захотел. По дисциплине нареканий не имеет, но с лошадями он не очень, поэтому другой работе, я думаю, будет рад.
После этого он положил ещё одно дело передо мной и произнёс:
— Засецкий Игорь Степанович из обнищавших дворян, тянется к наукам, честен со всеми, любит справедливость. Готов защищать невиновных, с остальными не очень дружен, но все его оценивают положительно. Не конфликтен и готов идти на компромисс, если это не затрагивает честь. Характеристика с места службы хорошая, — сказал Николай Александрович и, дождавшись, когда я бегло просмотрю их дела, продолжил:
— Вот собственно и все, кого я могу порекомендовать из последнего выпускного курса. Остальные только отучились год, а новый призыв, совсем зелёные, надо смотреть.
— Ну и это уже неплохо, надо, конечно, глянуть на них попозже. А теперь покажите, как проходят занятия и чему у вас тут учат, — сказал я, вставая.
— Прошу за мной, — сказал полковник.
Мы вышли из кабинета и направились по коридору к большому залу с невысокими колоннами и дощатым полом, где порядка двадцати юнкеров проходили занятия по фехтованию. Затем заглянули в учебный класс, где стоял скелет лошади в натуральную величину, просмотрев ещё несколько классов, мы осмотрели казарму, где жили юнкера.
В довольно длинном помещении в два ряда стояли пружинные кровати, а у их изголовий стояли электрические светильники. Кровати были аккуратно застелены, а в изголовьях лежали по две подушки. Что удивительно, но запах, который обычно сопровождает все казармы, практически не ощущался. Дальше мы отправились на улицу осматривать конюшни и здание для конных занятий в непогоду. Все помещения были чистыми, убранными. Стены были хоть и не новые, но со свежими следами недавней покраски. В училище был образцовый порядок и это, не взирая на наш внезапный визит.
За осмотром училища приблизилось время обеда, нам предложили пройти отобедать, и мы все вместе отправились в столовую. В довольно просторном и светлом помещении стояли в несколько рядов столы, и юнкера уже усаживались есть, а когда мы вошли, то по команде все дружно вскочили.
— Сидите, обедайте и не обращайте на нас внимание, — сказал я и прошёл за один из столов, присев рядом с юнкерами, проигнорировав, празднично украшенный стол для преподавателей училища, к которому нас и вели.
— Ну и чем нас сегодня будут кормить, — спросил я у юнкеров, притихших за столом и не знающими, как себя вести. — Миска с ложкой найдётся?
Мне быстро подали обычную солдатскую ложку с миской. А Виктор Сергеевич присел рядом со мной.
— Ну кто тут за старшего на раздаче? — спросил я.
Один из юнкеров поднялся с места и, взяв половник трясущимися руками, открыл крышку с кастрюли, стоящей на столе, но его опередил начальник училища, присевший рядом на стул и взявший черпак из рук молодого юнкера.
— Позвольте мне сегодня побыть старшим за столом, Ваше Высочество, — сказал он.
— Хорошо, но давайте без высочеств: в походе и на войне на это нет времени, а перед богом мы все равны, а пуля для простого солдата и для дворянина отлита на одном станке, — сказал я, протягивая миску полковнику.
В кастрюле оказались щи, довольно вкусные, и я с удовольствием их съел, а затем мне наложили кашу с подливой, которой я тоже не стал брезговать, хоть и не очень-то её любил.
Начальник училища обедал вместе с нами, как и князь.
Запив это дело чаем, я поблагодарил:
— Спасибо за обед, Николай Александрович, вы неплохо заботитесь о своих юнкерах, да и само училище выглядит очень ухоженным, так и дальше продолжайте в том же духе. Нам, к сожалению, уже пора, не могли бы вы устроить мне возможность переговорить с выбранными юнкерами перед отъездом? — спросил я, вставая из-за стола.