– Зачем? – хватался за голову Коля. – Чтобы попросить вернуть…
– Нет, – остановила его Катя. – Чтобы поблагодарить!
– Поблагодарить? За что? – опешил Коля.
– За все подарки, что он нам подарил. За хороших учителей. За этот утренник. За Олега Павловича, ведь тот был прекрасным заместителем. За то, что мы с тобой вместе. Родителей у нас нет, но хотя бы брат у меня есть, а у тебя сестра. Ведь даже не у всех наших есть братья и сёстры, – смотрела на Колю горящими глазами Катя.
– А если он не придёт? – упавшим голосом спрашивал Коля.
– Это будет означать, что ты так и не поверил, – твёрдо сказала Катя.
– Может, его просто нет, – пытался найти варианты Коля.
– Он есть, – стояла на своём Катя. – Он должен быть. Я так хочу.
Сказала она и ушла спать. А Коля пришёл в комнату мальчиков, лёг на своё место и никак не мог уснуть. До новогоднего утренника оставалось немного больше двенадцати часов.
Глава 2. Утренник
Просыпаться по утрам несложно. Это Коля знал точно. Их всегда будили по старинке: по комнатам проходил дежурный воспитатель и говорил традиционное «Вставайте, судари. Вас ждут великие дела!». Новенькие обычно удивлялись такой побудке, заведённой Виталиной Ивановной, нынешним директором детского дома, ещё в те времена, когда она была здесь простой воспитательницей. Она рассказывала, что именно так ещё в начале девятнадцатого века будил какого-то французского графа его слуга.
– У нас здесь ни господ, ни слуг нет, но каждый свой день нужно начинать и проживать так, будто каждое твоё дело велико и важно. Даже умываться нужно с достоинством, – настаивала Виталина Ивановна.
А её рассказы и наставления ребята передавали друг другу. Однако это не всегда помогало вести себя не то что достойно, а хотя бы сносно и во время утренней зарядки, и во время завтрака. Мальчишкам всё время хотелось шалить и хулиганить. У Коли к этому были особенные склонности, на которые Виталина Ивановна пыталась повлиять своим авторитетом. Она нередко ласково гладила его по голове или по плечам и приговаривала:
– Ты, Солнечный, большим человеком будешь, если характер свой неуёмный сможешь на хорошие дела направить. А если не сможешь, то из Солнечного станешь Подсолнечным и пустят тебя на масло. Понятно? – заканчивала она свои поглаживания неприятным дёрганьем за ухо.
Коля, как мог, характер свой усмирял, но раз в месяц, словно по лунным циклам, на его солнечность находило затмение, и после этого Коля оказывался в кабинете директора с поникшей головой.
Первой его реакцией на все обвинения всегда было неизменное:
– Это не я!
– Как же не ты?! Если полкласса видели тебя на парапете окна! – возмущалась учитель истории Маргарита Степановна, стоящая рядом и заламывающая руки.
Директор молчала, и от этого становилось не по себе.
– Это не я! – настаивал Коля.