Я полезла и достала книгу по прорицанию.

– Скоро, – провела я пальцем по строчке. – Это означает временной промежуток от пятидесяти до ста лет, – усмехнулась я, вспоминая как сама однажды лежала пластом в луже слез, думая, что кирдык уже стучится ко мне.

– А… – успокоилась сестра, снова глядя на шарик. – А он может еще что-нибудь сказать? Про будущее?

– Спрашивай, – улыбнулась я, держа книгу наготове.

– Скажите, господин шарик, – очень вежливо произнесла сестра. Сразу было видно, что барышня она воспитанная. – Сумеем ли мы добыть письма?

Я поморщилась. Это был один из тех вопросов, на которые шарики обычно не давали вразумительных ответов.

– Ты в опасности большой, но не нужно быть лапшой, – пискнул шарик.

– Что это значит? – спросила Аливия, глядя на меня.

– Опасность, – усмехнулась я.– Тут очевидно.

– А в чем она заключается, господин Шарик, – спросила Аливия, а мне показалось, что она разговаривает с собачкой.

Шарик молчал.

– Рифму подбирает или творческий кризис, – усмехнулась я. – Он часто так зависает, когда у него проблемы с рифмой. У меня так однажды было на контрольной. Нам дали возможность предугадать событие, которое произойдет в конце урока, и он завис…

Я посмотрела на трещину, которую он получил заслуженно.

Я получила свою тройку, исключительно потому что наплела что-то туманное и от себя. Прошла неделя. Сижу, учу заклинание изменения цвета, как вдруг со стола такое гордое: “Я знаю, что произойдет, седой мужчина в дверь войдет!”. Я сначала не поняла, а потом до меня дошло, что это относится к уроку прорицания, в конце которого в кабинет вошел ректор, чтобы объявить о собрании студентов. А однажды у него был кризис. Он ныл два месяца, что исписался, что все рифмы уже были, что нет вдохновения, и жизнь дерьмо.

Аливия усмехнулась и покраснела. Все-таки разница между воспитанной леди и магичкой была огромной.

– Если письма вдруг достали, беда придет… эм… откуда не ждали! – внезапно произнес шарик, а я махнула рукой. Связываться с прорицанием – гиблое для психики дело.

Я помню, как он мне такой ужас рассказывал, а как потом выяснилось, это его любимое стихотворение. Я потом нашла его в библиотеке в сборнике стихов. А я думала, что это про меня и про мое будущее. И три месяца лежала почти покойником, глядя пустым взглядом в потолок.

– А что ты ищешь? – спросила Аливия, заглядывая в книгу.

– Мы не только напишем ответ, мы еще его приправим магией. На всякий случай, – усмехнулась я.

– Я тут подумала… Может не надо? – робко спросила сестра, положив руку на книгу. – А вдруг он правда в тебя влюбился? Вдруг этот таинственный маркиз влюбился, а мы ему пакость?