– В целом верно, – согласился дядя. – И зачем ты это сделал?

– Ну как, – я несколько замялся. Я ожидал похвалы, ожидал, что он отметит мою смелость, но вместо этого я слышал упрёк в его голосе. – Я хотел проверить, способен ли я на поступок.

– Ты думаешь, что кража диска из магазина – это поступок?

– Нужно было собраться с духом, чтобы это сделать.

– Давай я предложу тебе поступок, для которого нужно на самом деле собраться с духом, – сказал дядя. – Завтра утром ты пойдёшь в тот магазин (это было в пятницу) и скажешь, что забыл заплатить за диск. Ты заплатишь за него и вот тогда ты его мне подаришь. Что скажешь?

Я согласился.

Чтобы не вызвать у дяди больше вопросов, я не стал рассказывать ему, что ещё два диска я украл для Филиппа. Вместо этого я позвонил Филиппу и сказал, что собираюсь завтра пойти в магазин и заплатить за диски.

– Пойдём со мной. Тебе ведь тоже надо это сделать, – предложил я.

– Почему это «надо»? – ответил он. – Мне ничего не надо.

– Но ты не понимаешь, – сказал я. – Это же краденое!

– Именно, чувак! В этом-то и весь кайф.

– Ты не пойдёшь со мной?

– Конечно же, нет!

«Что же делать? – подумал я. – Сегодня я украл диски. Получается, что я теперь вор?»

Мысль о том, что, украв, я теперь превратился в вора, внезапно осенила меня, словно тем вечером в длинном коридоре собственного восприятия сразу выключили все лампы, – всё говорило о содеянном.

Как же такое могло произойти со мной? Казалось бы, я – такой правильный и честный парень – и внезапно стал вором. Удивительно, как легко это могло случиться. Один шаг – всего один – отделяет честного человека от преступления, но какой путь нужно пройти, чтобы вернуться на стезю добродетели.

Я вспоминал многочисленных героев романов Уолтера Скотта – тех, кем я так восхищался, они были кумирами моего детства, – и я предал их, я поступил так, как не позволил бы никто из них. Разве что один из них – Кэмбел, разбойник. Но ведь и он был скорее Робин Гудом, нежели преступником, – его действия отдавали не злодейством, а авантюрным протестом, незаконным восстановлением справедливости. Но я, – у меня не было никакого оправдания. Я украл не для того, чтобы прокормить себя, своих близких или нуждающихся, я сделал это из тщеславия и ради собственной прихоти. Я вдруг понял, почему кража не доставила мне удовольствия, – этот поступок был направлен не во благо великой цели, это была бравада «крутого парня», в котором не было ничего крутого.

Я хотел бы всё исправить. Я хотел бы сделать так, чтобы ничего не было, чтобы диски остались в магазине. Я хотел вернуться на несколько часов назад и сказать Филиппу:

– Знаешь, чувак, мне не слабо. Но я не хочу пятнать свою честь! – и именно с этой претенциозной фразой покинуть магазин, оставив одноклассника наедине со своим спором.

Но я этого не сделал. А если бы сделал, никогда не узнал бы, слабо мне или нет на самом деле. Что мне оставалось? Очень хотелось просто выкинуть диск, избавиться от него, и забыть всю эту историю. Но нельзя было о ней забыть – ведь из магазина пропали три диска. Наверняка их уже хватились во время вечерней инвентаризации. Что же стало с продавцом? Может быть, его уволили? А если нет, то могут уволить завтра – из-за моего желания доказать Филиппу, что мне не страшно взять и стащить какие-то несчастные диски.