Майк имел в виду финальный вопрос телеигры «Последний раунд», которую мы с ним любили.
— Нет, я как раз ехала в «Гарден» на игру.
— Тогда давай проверим тебя. Категория была «транспорт». Сколько бы ты поставила?
— Двадцать баксов. — Мы обычно проигрывали друг другу десятку-две каждые несколько дней, поскольку были знатоками в разных областях. Но эта тема не казалась мне ни эзотерической, ни религиозной.
— Ладно. Ответ: это аэропорт США, через который каждый день проходит больше грузов, чем в остальных аэропортах страны.
Вот уж повезло, вопрос с подвохом. Это явно не аэропорт О"Хэйр, и в ответе подчеркивается, что речь о грузах, а не о пассажирах. Пока мы шли к офису доктора Доген, я перебирала в уме все крупные города.
— Время вышло. Есть варианты?
— Майами? — спросила я с надеждой, думая о килограммах наркотиков, которые провозят через него каждый день, и отдавая себе отчет, что редакторы игры вряд ли учитывали эту контрабанду при составлении вопросов.
— Нет, мисс Купер. Это Мемфис, можешь себе представить? Именно там все самолеты «Федерал Экспресс» садятся, прежде чем отправиться по заданному курсу. Забавно, да? Раскошеливайся, детка.
— С чего вдруг? Разве ты знал ответ?
— Нет. Но в
Майк постучал в тяжелую деревянную дверь, на которой изящными буквами было написано полное имя доктора Доген и ее регалии. Нам открыл Мерсер Уоллес, и я пошатнулась, увидев бледно-голубой ковер, пропитанный человеческой кровью. Наверное, в теле доктора не осталось ни капли. Невероятно, что у нее хватило сил позвать на помощь. Прошло несколько секунд, прежде чем я смогла заставить себя поднять глаза, а вид этого багрового ковра преследовал меня не один день.
3
Мерсер взял меня за руку, помог обойти кровавое пятно и провел через кабинет к столу Джеммы Доген. Лейтенант Раймонд Петерсон, глава убойного отдела, проработавший в полиции больше тридцати лет, стоял ко мне спиной и, глядя в окно на Ист-Ривер и набережную Квинс, разговаривал по сотовому. Кто-то из экспертов все еще торчал у картотеки, его руки в резиновых перчатках медленно перебирали папки — он прикидывал, откуда еще снять отпечатки пальцев.
Обычно немногословный, Петерсон был, несомненно, очень взволнован, потому что кричал собеседнику:
— Черта с два! Меня не волнует, со сколькими людьми вам надо согласовать эти меры безопасности или у кого испросить разрешение на сверхурочные. Мне нужны люди, чтобы просмотреть весь мусор. Да, именно это я и хочу сказать. Мусор. Убийца наверняка был весь в крови жертвы, когда вышел из комнаты. И ни один мусорный мешок не покинет это здание, пока его не осмотрят и не убедятся, что там нет окровавленной одежды, орудия убийства...
Чэпмен посмотрел на нас с Мерсером и покачал головой:
— Да в каждом мусорном контейнере этой больницы найдется минимум одна тряпка, испачканная кровью. Это же Медицинский центр, а не начальная школа. Так мы никогда не раскроем дело.
— И все равно, надо произвести осмотр, — возразил ему Мерсер. — Может, мы и потеряем много времени и сил, но это нельзя сбросить со счетов.
— Доброе утро, шеф, — поздоровалась я с Петерсоном; так называли всех лейтенантов убойного отдела. — Спасибо, что вызвал меня на это дело.