От огня удалось скрыться. Прохлада воды нежно ласкала мои ожоги, что немногим, но все-таки уменьшило мою боль. Прошло совсем немного времени, когда я очнулся, огонь уже стих, оставляя после себя лишь выжженную землю, да сгоревшие до черноты деревья. Я выполз на берег и кое-как добрался до упавшего дерева, и прислонившись к нему спиной, тяжело дышал и кашлял.
Рука тем временем продолжала разлагаться, пальцев уже не было, и эта болезнь явно не собиралась останавливаться. Я рисковал сгнить заживо. Все, как и сказал тот странный парень.
Решение было принято безо всяких мыслей. Я просто достал клинок, что подобрал в харчевне, оторвал кусок старой рубашки, и сложив ее, зажал зубами. Дыхание ускорилось, так же, как и сердцебиение, из последних сил стараясь унять дрожь в руках, я закричал, закричал до хрипоты, так, что крик мой эхом отразился от самого воздуха.
Я закричал, и вонзил клинок в руку, чуть выше локтя. Потом снова, и снова. Теплая кровь заструилась по ней, едва ощутимая моей, теряющей чувствительность конечностью.
Удар.
И снова.
Боль пронзала все мое тело, заставляя мышцы сокращаться в агонии. Я продолжал кричать, хотя мой голос уже превратился в сорванный писк, а тряпка, зажатая в зубах, была насквозь мокрой от слез, что текли ручьем.
Я захлебывался, но бил. Продолжал резать свою руку, пока не услышал отчетливый хруст треснувшей кости.
Удар.
Кровь брызнула сильнее.
Снова удар.
Вот-вот сознание должно было улетучится от болевого шока. Но последними усилиями, я дорезал чертову руку. Мысли смешались в бешеном круговороте.
Чувства, рефлексы, инстинкты, все это собралось в единую кучу. Меня вырвало, вырвало кровью.
Рука безжизненно упала, отрывая куски плоти и кожи от оставшейся культи. Все мое тело было залито кровью. Каким-то неведомым чудом мне удалось не отключится и перемотать рану тряпьем, что лежало в сумке. Мгновение казалось вечностью. Наполненной только лишь болью и страхом подступающей смерти. Я молил о ней. И она ответила на мои мольбы, забрав меня в свои чертоги.
Глава 5
Элхор.
Вереница тусклых огней звезд мирно спала на небесных просторах, там же величественно наблюдала со своего трона королева-Луна, освещая своим бриллиантово-белым цветом свою вечную подругу-Землю. Ночь была глубокой и невероятно тихой, не пропускающей ни единого звука, казалось даже ночные хищники в этот раз решили не выходить на охоту, разве что какая-нибудь пустельга пролетит, и снова скроется в высоких зарослях травы.
Степь тянулась на многие-многие километры в разные стороны, и была отнюдь не так пуста, как многие полагали. Безусловно хозяевами данной территории были копытные животные, с чьим быстрым бегом никто не мог сравниться. Поговаривают, что где-то здесь, на необъятных просторах этой прекрасной местности обитает редчайшая раса кентавров, которых практически не осталось. И на то были весомые причины. Их истребляли, буквально уничтожали, дабы не допустить распространения черной магии, которую так боялись все люди, и делали это под знаменами Инквизиции.
Все дело в том, что кровь и органы Кентавров использовались в самой страшной, и, пожалуй, самой могущественной магии — Некромантии. И инквизиторы, будучи практически бессильными в борьбе с некромантами, решили истребить такой часто используемый «расходник». Благодаря подобным ценным ресурсам, опытный некромант не только мог увеличить свои навыки контроля нежити, но также и освоить контроль живого разума. В этом был, конечно, существенный ряд нюансов, но они были слишком незначительными, перед разумным и способным развиваться солдатом.
Где-то среди степной травы стояла небольшая импровизированная палатка, в которой мерцал тусклый свет и время от времени доносился какой-то говор. Он не был похож на общий имперский язык или же на какие-то местные наречия. Если бы представитель иного мира услышал это, он мог бы различить очень большую схожесть с латынью. Этот язык был под запретом в империи, и едва услышав его любой имел полное право убить того, кто посмел на нем изъясняться.