— Забыл? Короткая же у тебя память... твое величество, — сказал так, словно с презрением выплевывал каждое слово. — Очень удобно. Сделал подлость и забыл. Очень удобно, — чувствовалось, что Скуратову совсем не хотелось разговаривать. Боярин хотел как можно скорее начать дуэль.
Но император не отставал. Чувствуя неправильность сложившейся ситуации, снова и снова пытался во всем разобраться. Ведь, другого такого момента больше просто не будет. После только смерть одного из них...
— Еремей, я не понимаю тебя, — император поднял руку в примиряющем жесте, словно хотел что-то остановить. — Ты же напал на меня. Я только защищался. Что произошло?
Ничего не отвечая, Скуратов развернулся и медленно пошел прочь, на исходную позицию. Поднявшись на небольшой холм, что возвышался метрах в пятидесяти, он закричал:
— Не делай из меня идиота! Все это твоих рук дела! Сначала ты решил свалить меня на бирже, задумав хитрую комбинацию. Признаю, отличная многоходовка. Я почти попался. Когда у тебя ничего не получилось, ты нанес удар по-другому, — начиная сходится, Скуратов уже был во всеоружии. Вокруг его фигуры плыл воздух, заставляя расплываться очертания мужчины. Кисти были охвачены полыхающим пламенем. — Похитил Максима. Естественно ты знал, что это из-за него твои планы пошли прахом. Но тебе и этого оказалось мало. Тебе понадобилась еще и моя дочь, скотина!
У императора, шедшего ему на встречу, вытянулось от удивления лицо. Такое вряд ли можно было сыграть так естественно. Но, кому теперь было до этого какое дело? Разве можно было что-то сделать, чтобы остановить это безумие?
Правитель даже споткнулся, настолько удивился. О чем таком говорит Скуратов? У него, вообще, крыша поехала? Он сказал, что Максима Соколова и его дочь похитили? И возлагает ответственность на него? Это маразм! Бред! Сумасшествие! Что, в конце концов, происходит?
— Еремей! Подожди! Остановись! — громко закричал император. До него стало доходить, что случилась какая-то чудовищная мистификация, приведшая к гибели их сыновей. Такое могло произойти только в результате чей-то злой воли. Господи, их же просто столкнули, лбами, как детей, догадался император. — Стой, черт тебя дери!
Мужчина вскинул руки и замахал ими, пытаясь привлечь внимание своего врага. И привлек, только совсем не так, как хотелось.
— Стой же! — снова закричал император, рубя руками воздух. — Давай погово...
Слишком уж его жесты напоминали начало магической атаки. Примерно такие пасы и делал боевой маг, начиная высвобождение энергии. Естественно, Скуратов среагировал. Физически не мог не среагировать, ибо уже готов был действовать.
— ...Б...ь, — ругнулся, как сайгак, отпрыгивая в сторону. — Совсем крыша поехала!
Туда, где он только что стоял, ударил луч раскаленной до космических температур плазмы. Знаменитая способность скуратовских магов, за секрет которой многие из ныне живущих отдали бы собственный глаз, а то и два. Только они могли настолько сильно концентрировать энергию, превращая ее в своеобразный шнур. Причем, чем более опытен и силен маг, тем более узким получался луч. Плазма в таком случае могла достигать температуры, которая соответствует температуре короны солнца и запросто плавит камень и металл. Попадать под удар такого луча себе дороже, даже если ты сильный одаренный.
— Ах ты, сука, — прошипел император, по инерции от сильного прыжка валясь на землю. — Не хочешь, меня слышать… Значит, заставлю…
Одним прыжком вскочил на ноги и сплюнул на землю красноватый сгусток слюну. Губу чуть прикусил, когда падал.
— Скуратов! — крикнул мужчина, чувствуя, как внутри него поднимается привычная злость, всегда предшествующая особенно сильному магическому выбросу. — Держи!
Извернувшись всем корпусом, император резко выкинул вперед руки. Мгновение, и спрессованная волна огня рванула вперед, выжигая все на своем пути. Казавшись натуральной стеной, огонь трещал, скрипел и свистел, выжигая весь воздух. Огонь пер, словно неведомый монстр, не оставляя человеку ни единого шанса. Внутри волны бушевала первородная сила, прямо под стать Скуратовской — сильный жар и высокое давление, превращавшиеся в ужасное сочетание. Огонь становился едва ли не жидким, приобретая тяжесть металла.
— А-а-а! — донесся в ответ нечеловеческий вопль ярости.
Из багрового огня, который рваными клочьями расходился по сторонам, выступила фигура боярина. Издавая безумные крики, тот срывал с себя куски обгоревшей одежды и отбрасывал их далеко в стороны.
Даже на этом расстоянии было видно, что удар императора достиг своей цели. Скуратов выглядел ужасно. Лицо напоминало печеное яблоко: черная обгорелая кожа, сочащаяся из трещин кровь, вращавшиеся белки глаз.