Глава 14. Шармбатон: год второй

— И что теперь? — как-то спросил меня Себастьян, когда мы наблюдали, как Гарри пытается выполнить одно из атакующих заклятий.

— Теперь он обычный ребенок и может делать все, что угодно. Больше никто его марионеткой сделать не сможет.

И сегодня двое «обычных» детей Лили и Джеймса Поттеров отправлялись в свои школы: Гарри в магловскую к Дурслям, я во Францию к… чертям. У «Вечного странника» поменялся водитель, к сожалению. Должно быть он родственник нашего Эрла, ибо поездка была еще той. Несколько раз повстречавшись с полом и разбив тем самым себе нос, я хмуро глянул на зеленоватого Эдмона. Мальчишке явно тоже не нравился новый способ передвижения. Стукнувшись лбом об поручень в довершение поездки, я с облегчением ступил на твердую землю, и автобус умчался прочь. Вправив себе нос с помощью заклятия, я поплелся в школу. Поначалу ровно идти не удавалось, траектория моего пути была зигзагообразной, но свежий воздух возвращал мое сознание в норму, и все прямые в мире снова обрели свою прямоту.

Мадам Максим уже поджидала прибывающих учеников у дверей школы. Она возмущенно охнула, увидев меня, и поспешила достать свою волшебную палочку. Я слегка напрягся, ожидая ее следующих действий.

— Этот новый водитель «Вечного странника» отвратителен! — воскликнула директриса и произнесла очищающее заклятие. Должно быть, я стер не всю кровь с лица, когда вправлял себе нос.

— Да, зато быстро добираешься до места назначения, — попытался оправдать его я, хотя очень хотелось ляпнуть что-нибудь в стиле: «На костер его за такое вождение!» или «Кто тебе права продавал, придурок?!». На территорию, повторяя мою траекторию движения, пришли еще насколько учеников. Я смог спокойно зайти в школу, так как внимание мадам Максим переключилось на других учеников. Добравшись до своей комнаты, я рухнул на кровать. Надо будет обязательно узнать что-нибудь о школе и отношении моей семьи к ней. В общем, Эвансы должны начать возвращаться в мир людей!

Гадание по чаинкам, кофе, потрохам куриц и кроликов, карты Таро, хиромантия — в этом году меня ожидало весьма интересное времяпрепровождение. Устроившись на дальнем диване у окна, я с отвращением рассматривал иллюстрации для гадания по внутренностям. Не знаю, какое будущее должны увидеть для себя по такой белиберде остальные, я вижу лишь пару часов в обнимку с тазиком. Почему, этот дерьмовый предмет в Шармбатоне является основным?

Чертова бабка, которая преподавала нам прорицание, была обвешана всевозможными оберегами, у нее тряслись руки, как у паралитика, и она шамкала, когда говорила. Эта припадочная обязательно нагадает мне что-нибудь эдакое: смерть от руки старого врага или просто смерть через линчевание.

— Здесь не занято? — Флер лучезарно улыбалась, смотря на меня. Я волосами на затылке чувствовал, как ее чары подбираются к моему сознанию. Очевидно, до сих пор дуется, что я тогда обхитрил ее, и ей пришлось меня догонять.

— Неужели, ты не хочешь сесть поближе — в первый ряд, чтобы лучше видеть, как наш преподаватель будет раскрывать секреты наших судеб?! — с притворным удивлением спросил я. Флер от удивления даже рот приоткрыла, она, наверное, думала, что я сразу же подвинусь и буду смотреть на нее глазами влюбленного придурка. — Но если не хочешь, конечно, садись! — гаденько улыбнувшись, закончил я и подвинулся.

Флер, молча, села, гордо выпрямив спину, натиск ее дара немного поутих. Старуха преподавательница еще больше затрясла руками, привлекая к себе внимание. Ее монотонный, шамкающий голос навивал у меня мысли о сне и… сне. Поэтому, чтобы не свалится с дивана, я попытался начать читать учебник с самого начала. Читать его оказалось еще хуже, чем слушать профессора. Десять раз пробежав глазами по первому абзацу, я не понял смысла ни одной фразы и сумел отметить только то, что алфавит я знаю.

— Дай руку, — голос Флер раздался совсем близко и, резко развернув голову, я столкнулся с ней нос к носу.

— Зачем? — тупо переспросил я, облизнув неожиданно пересохшие губы.

— Ты вообще слушал, что говорила профессор: мы должны погадать друг другу по ладони, — чертова вейла не отодвигалась от меня и испытывающе смотрела в мои глаза. Милая, мне тридцать четыре, если складывать обе жизни, и за те мысли, что сейчас бродят в моей голове относительно тебя, я могу заслужить газовую камеру. Еще раз облизнув губы, я отстранился насколько мог и протянул ей свою руку. Флер точно решила свести меня с ума сегодня. Ее тонкие длинные пальчики медленно, едва касаясь, проводили по линиям на моей ладони. Эти движения щекотали кожу, и я часто отдергивал руку, получая при этом шлепок по коленке.

— Прекрати делать так, я ничего не могу понять, — возмущенно шипела она каждый раз, но вскоре сдалась и раздраженно протянула мне свою ладошку.

О, я плохой мальчик! Я очень плохой мальчик! Зажав ее маленькую ладошку в своей руке, так чтобы она не смогла ее отдернуть, я начал с тем же садизмом, что и она, едва касаясь водить кончиками пальцев по линиям. На второй попытке отдернуть руку Флер поняла, что ее попытки тщетны, и, прикусив от досады губу, со злостью смотрела на меня.

— Ты посмотри: линия жизни хорошо очерчена и довольно длинна. А линия сердца — ух, да ты горячая штучка! — Флер покраснела и снова попыталась вырвать руку. Ну-ну, я еще не закончил! — Хм, а вот и линия любви — всего одна, надо же — значит, мужчина в твоей жизни будет один и на всю длинную жизнь! — я подмигнул Флер и слегка ослабил хватку так, что она, наконец, смогла вырвать ладошку из моих пальцев.