— Почему же она так решила? Ведь Нейл — ваш лучший друг. С чего бы ей думать, что вы все это подстроили?
— Вы дословно повторяете то, что я у нее спросил. Меня это просто ошеломило. Вот почему я к ней и поехал.
Как это могло оказаться так просто? Как мог Томас, глядя в глаза Сэм, нести какую-то ахинею? Молча дивясь себе, он понял, что у него это здорово получается. Остановившийся взгляд, так, словно он просто считывает зафиксированный памятью текст. Наклон головы, словно говорящий: «Я понимаю, это звучит странно, но что я могу поделать?» Всю жизнь Томас корил себя за то, что теряется, когда его припирают к стенке.
Теряется, но говорит правду.
Сэм посмотрела на него, извиняясь. В глазах ее читалось: «Просто такая уж работа. Дело...»
— Когда я приехал, — продолжал Томас, — она была скорее испугана, чем в ярости. Решила, что я выдумал все это, потому что узнал, что они были... были... Когда она разоткровенничалась, это было не в бровь, а в глаз.
Он знал, что его слова звучат убедительно. Но, несмотря на это, у него защемило в груди, мысли беспорядочно роились в голове. Рано или поздно они допросят Нору. В конце концов, она имела касательство к делу.
«Я же сам себя гублю...»
— Простите, профессор, — сказала Сэм и пронзительно посмотрела на него, будто испугавшись, что потеряла что-то. — То есть Том.
Томас кивнул, словно затем, чтобы подбодрить ее. Когда в нем успела так развиться способность ко лжи? «Все накалывают друг друга».
Остаток пути до Манхэттена Сэм посвящала Томаса в подробности похищения Гайджа и Повски.
Гайдж, воротила в области розничных продаж, попросту не вернулся после утренней пробежки в Центральном парке. Свидетели показали, что видели, как он болтает с кем-то, сидящим в серебристом «БМВ», не более. Томас спросил, как мог миллиардер вроде Гайджа делать что-либо без всякой охраны, на что Сэм ответила: «Такой уж он был парень».
— Какой?
— Да как вам сказать — парень, который мочится, отойдя на два шага от писсуара.
— Такой у него большой?.. — рассмеялся Томас.
— Нет. Как раз наоборот. Это у него маленькое.
— Тогда я, кажется, не понимаю.
В лучах солнечного света улыбка Сэм казалась ослепительной.
— Иметь маленький член это одно. А вот не придавать этому никакого значения — нечто совсем другое. Раструбите повсюду о ваших слабостях, и люди решат, что вы сильный.
— Или, — добавил Томас, — что у вас мания пенисного величия.