Девушка посмотрела Кейсу в глаза и изобразила плевок, но тем и ограничилась. Затем молча встала и отошла.
– Господи, – вздохнул Кейс, – что у тебя тут за притон? Нельзя человеку выпить спокойно.
– Ха, – сказал Рац, протирая тряпкой исцарапанную стойку. – За нее Зон мне отстегивает. А еще они развлекают клиентов – это мне тоже на пользу.
Кейс поднял бокал с пивом, и тут вдруг наступил странный миг безмолвия, как будто в сотне независимых друг от друга разговоров одновременно наступил перерыв. В тишине снова звонко и истерично хихикнула шлюшка.
Рац хрюкнул.
– Ангел пролетел.
– Китайский, – промычал, обращаясь к Кейсу, пьяный австралиец. – Ох уж эти чертовы китайцы… Однако изобрели сращивание нервов… А я вот всегда согласен на любую нервную работенку… Имей в виду, приятель.
– Ну вот, – сказал Кейс своему бокалу, и вся накопленная за последние дни горечь внезапно поднялась в нем, подобно волне желчи, – у меня и без того все
Японцы успели забыть о нейрохирургии больше, чем китайцы когда-либо знали. Подпольные клиники Тибы слыли самыми передовыми, их техническое обеспечение от месяца к месяцу улучшалось, но даже здесь невозможно было устранить те повреждения нервной системы, которые Кейс получил в отеле «Мемфис».
Прошел уже целый год, а он все еще грезил инфопространством, хотя от ночи к ночи его мечты блекли. Кейс набрал отличный темп, научился лавировать и срезать углы жизни в Ночном Городе, но все еще видел во сне Матрицу, сверкающие перекрестья логических взаимосвязей, раскинувшиеся в бесцветной и безграничной пустоте…
Дом и Мурашовник остались далеко за Тихим океаном, возвращение казалось делом сложным и маловероятным, а сам он теперь далеко уже не человек-терминал и не ковбой инфопространства, не то, что прежде. Заурядный делец, старающийся забраться чуть выше прочих и заработать свое. Но сны посещали его в японских гостиницах подобно видениям вуду, и он кричал и кричал во сне и просыпался в темноте, один, скрючившись на гостиничной койке, словно в гробу; его руки впивались в матрас, и мягкий пластик выпирал между пальцами, старающимися дотянуться до клавиатуры, которой здесь не было.
– Вчера вечером я видел твою подругу, – сообщил Кейсу Рац, передавая ему следующую порцию пива.
– У меня, вообще-то, подружки нет, – отозвался Кейс и отпил из бокала.
– Мисс Линду Ли.
Кейс покачал головой.
– Нет девушки? Нет ничего? Только делишки? Только биз", мой друг-артист? Вся жизнь посвящена коммерции?
Маленькие глазки бармена, гнездившиеся в глубине складок морщинистой плоти, буравили лицо Кейса.
– Скажу тебе откровенно, в ее обществе ты мне нравишься больше. С ней ты чаще улыбаешься. А при нынешней-то жизни через пару-тройку недель в своей хмурости ты достигнешь наконец вершин артистизма и тебя разберут на запчасти в какой-нибудь клинике.
– Ты просто разбиваешь мне сердце, Рац.
Кейс допил пиво, расплатился и направился к двери, сутуля узкие плечи под вылинявшим от дождей нейлоном ветровки защитного цвета. Пробираясь сквозь нинсейские толпы, он чувствовал запах собственного застоявшегося пота.