Она шла впереди него, не зная толком, что сказать.

— Дядя Габриэл подарил мне… нам этот дом, — удрученно произнесла она.

— Он очень красив.

Он смотрел на свою жену и не испытывал никаких чувств к этому утонченному существу с густыми бровями над глубоко посаженными глазами. Она не была такой тонкой в талии, как прежде, зато была очень ухоженной и хорошо одетой. В его сердце пылало отчаяние.

«Неужели я всегда, всегда буду одинок на этой земле?» — думал он в смятении.

Ему стало ясно то, о чем он уже давно с тоской думал: что его одиночество неизбывно, потому что он чужой среди людей.

Чтобы скрыть свое смущение, Анетта присела и стала гладить собаку. Казалось, она действительно любит животных. Это ему понравилось. Некоторое время они натянуто беседовали о маленьком Тролле, он рассказал, каким одиноким он был, как он вез собаку через Ливландию в Польшу, через Балтийское море и всю Швецию.

— Неужели они действительно били его? — спросила она, явно шокированная этим.

— Да. Ему можно остаться здесь?

— Ну, конечно! Ты мог бы об этом и не спрашивать, ведь это же твой дом!

Он этого не чувствовал.

Посидев немного на корточках перед собакой, она встала, на лице ее была улыбка.

— Война закончилась? — поинтересовалась она.

— Нет. Но меня отослали домой.

Улыбка на ее лице поблекла.

— Разве ты болен?

— Не телесно.

Анетта задрожала. Душевнобольной? Не может быть!

Микаел понял ее озабоченность.

— Я слишком долго вел солдатскую жизнь и… не выдержал. Лучше всего говорить так, как оно и было.