— Благодарю, — с горечью произнес Микаел.

— Нет, ах… я не имела в виду, что…

— Я все понял, тебе не нужно что-то объяснять. Я сам в таком же положении.

От этих слов ее глаза загорелись, словно черные угольки.

Никогда он не видел до этого такой непостижимой муки. Это тронуло его. Он наклонился к ней и взял ее за руки, с проклятием бросив на пол ее носовой платок. Она хотела было убрать руки, но он держал их крепко.

— Анетта, — как можно более дружелюбно произнес он с натянутой улыбкой, — Анетта, объяснившись друг с другом, мы станем честнее и естественнее.

— Но Вы сказали… — пролепетала она.

— Я знаю, что я сказал. Я сказал, что давно хотел этого.

— Значит, это было не так?

«Я едва ли знал, кто ты вообще такая», — чуть было не сказал он. Но, видя, как она вся сжалась в ожидании его слов, он смягчился и не решился бросать ей правду в лицо.

— В общем-то, так оно и было, — соврал он к ее явному облегчению, и это согрело его человеколюбивую душу. — Я помню, как мечтал найти девушку, с которой мог бы разделить свою жизнь. И я посмотрел на тебя — так, мимоходом — и подумал: «Вот эта, маленькая… она ничего себе. Кто она? Богобоязненная и кокетливая одновременно». Ты ведь знаешь, придворные дамы, собравшись вместе, производят впечатление поверхностных натур. Так что более глубоких чувств я к тебе не испытывал.

Она опустила голову, вуаль упала с ее висков.

— А ты, — спросил Микаел, — что ты испытываешь ко мне?

— Я…

— Только честно! Без лицемерия!

И это сказал он, и как сказал! Ему самому стало стыдно.

«Честно? — подумала она. — Чудовище в человеческом обличий! С жадными пальцами, цепляющимися за мое бедное тело! Сладострастно, прожорливо!»

Она сказала коротко:

— Мне кажется, что Вы изящный молодой человек.

«Не бесстыдство ли это? Не намек ли?»