– Здравствуй, Люда.

– Ты как тут очутилась?!

– Я тут живу, Люда. Жила я тут.

– Ты… Это… Это я тут живу теперь.

– Я поняла. Войти дашь? Мне сесть надо, меня ноги не держат. Отвыкла я ходить.

Даже Людка, от которой, в принципе, ожидать можно любой подлости, не посмела меня не пустить. Я вошла и рухнула на стул. На свой стул, между прочим. Я купила его на свои деньги в хозяйственном, потому что один стул, остававшийся от прежнего жильца, очень быстро развалился на части, а второй был заляпан какой-то неоттираемой гадостью и я использовала его как подставку под электроплитку.

– Ты откуда?

– Оттуда. Тебе не сказали разве, куда делся человек, который тут жил до тебя?

– Сказали… Сказали, что под следствием, в СИЗО сидит… Слушай, Регина, неужели это ты и есть? Не верится.

– Что, так страшно изменилась?

– Да нет. Похудела, а так – ну почти как была. Не могу поверить, что ты под следствием Такая тихоня, самая тихая у нас в группе…

– Я уже не под следствием. Сегодня был суд. Дали два года условно. Так что я теперь, практически свободный человек.

– Это за что же?

– А долго рассказывать!

Людмила так и не села – стояла и смотрела, как я сижу посреди ее комнаты.

– И что ты делать собираешься?

– Понятия не имею.

– Мне сказали, что тебя с работы уволили.

– Раз сказали, вероятно, так и есть.

– А комната моя. Я уже четыре месяца в «Аэрофлоте», с октября. И комнату мне эту дали по ордеру. Я тут прописана.