За окном шел дождь. А Эмили сидела на кровати и вспоминала свой сон. Сейчас она вдруг почувствовала, что не хочет больше находиться в клинике, что желает вернуться к жизни, к людям, к Джеймсу. На секунду она призадумалась. Куда же ей теперь возвращаться, если они вместе с доктором уже установили, что ей все померещилось?!

Эмили потянулась рукой к тумбочке, на которой разместилось блюдце с таблетками – доктор настаивал на том, что их необходимо принимать каждый раз, непосредственно после пробуждения. Чему Эмили прилежно следовала. Взяв стакан, сделав из него глоток, она потянулась за таблетками, но они выскользнули из ее слабых рук и укатились куда-то под кровать. Эмили сначала хотела полезть их поискать, но потом решила, что хуже ей уже не сделается. Так что можно не прилагать усилий.

Спать в этот день ей, как ни странно, не хотелось. Кроме того, очень скоро она почувствовала некую злость: отчего это еще несколько дней назад – вернее из тех придуманных дней, что она помнила – у нее было все – любимый человек, состояние, занятие – а сейчас всего этого уже нет и, как выяснилось, никогда и не было!

Эмили почувствовала, как впервые за долгое время в ее душе нарастает бунт. Сначала небольшой волной, маленькими белыми барашками на горизонте. Потом все сильнее и сильнее, превращаясь в неспокойные волны, переходящие в цунами гнева. Этот стихия чувств уже была готова накрыть ее с головой.

Не успела Эмили еще и подумать о своих внезапных эмоциях, как дверь отворилась. На пороге возникла участливая фигура доктора. Он, как обычно, пришел справиться о ее здоровье. Доброжелательно улыбаясь, он направился к пациентке.

– Здравствуйте, Эмили, – доктор присел на край стула. – Как вы себя чувствуете сегодня?

– Плохо! – озлобленно ответила Эмили.

– У вас утомленный вид. Вас не клонит в сон? – доктор посмотрел на нее поверх очков, сдвинув брови.

– Сколько можно спать! – Эмили почувствовала, что привычная меланхолия уступила место бессильной ярости. Таких ярких эмоций у нее уже давно не было. По крайней мере, в этих стенах точно. – Мне нужны мои краски и мольберт! Я хочу выразиться на холсте!

– Нет? Не клонит…Хм, – доктор почесал подбородок. – Вы принимали лекарства?

– Да, – ответила Эмили машинально.

– Вы сегодня не в настроении, я вижу, – доктор пристально оглядел Эмили.

– Мое настроение испорчено на всю жизнь! – вспыхнула Эмили. – Зачем вы вообще взялись за мое лечение?! Когда я жила грезами, у меня было все, а сейчас я хуже нищего! – в Эмили разыгрывалась буря, связанная, возможно, со слишком долгими часами покоя.

– Не расстраивайте себя подобными размышлениями. Скоро вы вернетесь в общество и заживете, как прежде, – доктор улыбнулся обнадеживающе.

– Как прежде? Да я никогда не заживу, как прежде! Вы хотите, чтобы я признала, будто все то, что со мной произошло, это выдумка, вздор и плод больной фантазии? Так вот…Ваше лечение не действует! Потому что ни тогда, ни сейчас я так не думаю! Со мной все это было на самом деле! – Эмили почувствовала, что разошлась не на шутку. Она поначалу совсем не собиралась оскорблять доктора, проявлявшего столько заботы и такта. Тем не менее чем больше она думала обо всем об этом, тем больше распалялась. Вдруг ее осенила мысль, что ее считают ненормальной, несмотря на то, что она всегда ведет себя мирно и вежливо. И даже не буянит, вопреки стилю помешанных. И это осознание разозлило ее еще больше. Это же сумасшедший дом! Где же еще бушевать, как ни здесь?! Ведь порой, когда ярость овладевает разумом, нет лучшего способа, чем хватить что-нибудь об пол!

– Не допускайте волнений. И помните, мы уже достигли кое-каких результатов. Вы почти смирились с данностью…– успокаивал доктор.

– Я и так все время не допускала волнений! – Эмили взял гнев: доктор с самого начала убеждал ее в том, что она выжила из ума и ее жизнь – лишь сон. Даже более того, она уже и сама в это почти поверила. Но к чему глупые слова, если она знает и чувствует обратное! Не может присниться любовь! А она влюблена! Да, во сне она очень-очень любила его. – Сколько еще мне надо оставаться спокойной, чтобы вы, в конце концов, отпустили меня на волю? Неделю? год?! Скажите наперед! – ярилась Эмили.

– Вы огорчаете меня, мисс, – доктор Пэйн поправил очки на носу. – И я не могу понять, что с вами происходит. Может быть, вам что-то приснилось? Что-то, что нарушило ваше спокойствие, к которому мы так долго шли. Такое бывает. Это грозит рецидивом. Давайте обсудим это.

– Приснилось, – подтвердила Эмили, насупившись.

– Что вам снилось? – доктор достал блокнот и карандаш, приготовившись делать заметки.