Глава 30

Думаю, в мире нет ни одного живого существа, которое бы не любило весну. Я всегда особо остро ощущаю ее приближение. Сижу на окне и наблюдаю, как тают сосульки и беспрерывная капель стучит по уличному подоконнику. Так и хочется протянуть лапу и поиграться с падающими слезинками. Кажется, что и солнце светит по-другому, не как зимой. Все висит и висит в небе и никак не хочет прятаться за горизонтом. Постепенно картинка за окном меняется, надоевший белый цвет меняется на нежно зеленый. Птицы трещат без умолку, и почему-то не хочется их ловить, а только слушать, и даже карканье ворон не раздражает. Весной всегда особенно хочется любви, внимания и ласки. Коты по всей округе начинают зазывать на свидания кошек. А я смотрю в окно на свою Бэллу и, кажется, что она тоже чувствует, что и я. Она прямо вся извивается, протягивая свои лапы ко мне. Ах, как же хочется оказаться рядом и потереться об ее белоснежную шубку. И однажды я ее увидел. Но не в окне, а на улице на заборе. Я тогда, как паркурщик спрыгнул с окна и полетел вниз. Я прямо как Жорж летел по лестнице. Подбегаю к двери и кричу, да, да, именно кричу:

– Мяу! Мяу! Мяу!

Никто не слышит. Татьяна Михайловна сидит на диване с планшетом в руках. Я заметил, если она в компьютере, то все, считай глухая. Она в этот момент вообще ничего не слышит, никого не видит. Атомная война начнется, а она будет сидеть в своем треклятом компьютере. Что она там делает? Опять свои записи ведет, кто, что съел и сколько. Я забегаю на кухню и опять кричу:

– Мяу!

И тут она так нехотя поднимает на меня глаза и говорит:

– Сократ, ты чего шумишь? Хочешь на двор?

Да какой на фиг двор, любимая там моя. Открывай быстрей, ждет же меня ненаглядная.

Вы представляете, а Татьяна Михайловна продолжает сидеть на диване и что-то строчит в свой планшет. Я подхожу к ней, заглядываю в глаза и так решительно говорю:

– Мяу!

– Подожди минутку, сейчас допишу, а то мысль потеряю, – говорит она мне, а сама пялится в экран.

Офигеть! Значит, она о мысли своей печется, а то, что я потеряю возможность встретиться со своей любовью, это ничего? Я и так ждал бог знает сколько.

– Ладно, – говорит хозяйка, кладет свой прибор на диван и идет к двери, – пошли, выпущу тебя, а то еще обделаешься.

Вот что за люди? Я что ребенок, что ли, чтобы обделаться. Если бы я сейчас не торопился, клянусь, я бы испортил ей все цветы. Злой я был, как цепной пес.

Выбежал и замер. Вы не поверите, не могу лапу сдвинуть с места. Залюбовался своей Джульеттой. Сидит она в лучах солнца, шерсть белая и пушистая, искрится, словно снег. И тут она поворачивает голову и замечает меня. Я встряхнул головой, очнулся и кинулся к ней. В миг влетел на забор и буквально крадусь к ней, боясь спугнуть. Я же не знаю, как она себя поведет. Представляете, а она сидит, не отворачивается и не уходит. Подхожу вплотную, и вы не поверите, она подвигается ко мне и начинает тереться об меня. Моя же ты королева! Я от счастья чуть с забора не свалился, еле удержался на трясущихся лапах. И вдруг мысль, словно стрела, пронзила меня: а что, если сейчас выйдет ее надзиратель, она же обломает нам всю малину. Я собрался духом и так по-мужски говорю ей:

– Бэлла, пойдем, прогуляемся.

А сам думаю, а что если отвернется и убежит, вдруг испугается? Я начинаю идти, мысленно прошу её следовать за мной. Оборачиваюсь посмотреть, идет она или нет. И о да, она идет за мной! Я самый счастливый кот на свете! Повел я ее на свое любимое место, на крышу гаража. Рассказал, что прихожу сюда смотреть на звезды и пригласил ее вечером вместе полюбоваться ночным небом. В тот день мы долго-долго гуляли по крышам домов, гаражей, сараев и бань, и очаровательная кошка ни на шаг от меня не отставала, все время прижималась ко мне и очень красиво мурлыкала. Когда я вернулся в тот день ближе к вечеру домой, хозяйка посмотрела на меня и говорит:

– Что это с тобой, Сократ? Ты такой довольный, влюбился что ли?

У меня, что на лбу это написано, как она догадалась?