Конану было прямо-таки видно из-под полуприкрытых век, как в огромной голове ведётся напряжённая работа. Мысли явно так и бегали. С минуту он молчал.
Конан честно изображал вырубившегося от высказывания умной мысли — то есть, громко сопел, и почёсывался — словно во сне. Рот он опять полуоткрыл — для запаха.
— Хм… А вот об этом я и вправду не подумал, — пробормотал наконец Юрденна, пошкребывая жиденькую бородёнку, — Ведь у меня-то такой проблемы, как у него, и вправду, не было… И цели я себе ставил другие… Да, пожалуй, этот придурок прав. Если нет обратной связи, ответной реакции — как в Природе! — качество оплодотворения может снизиться! И это будет не его вина…
И как это я… Такую простую вещь… Хм. Упустил, упустил. Да он у меня так и импотентом мог запросто…
Смотри-ка, как ему это инстинктивно удалось это почуять… Хм… Да, уделал он меня! Вот уж не ждали…
Но ведь всё ещё исправимо. Да, оставшихся можно ему… А затем ему придётся ещё раз тех, кого я… Или — оставить их так?.. Ну, посмотрим.
— Эй, ты… «Настоящий мужчина!» — окликнул он храпящего уже изо всех сил Конана, — Послушай меня, говорю! Да проснись же! — сердито гаркнул он.
Варвар перестал храпеть и разлепил глаз, не скрытый синяком:
— А? А, это опять ты… Что, уже пора?
— Нет. Вот чёрт! Слушай меня. Эй, не спать! Да ты можешь послушать?! — крохотными слабыми ручонками карлик ожесточённо тряс варвара за плечи, и тот еле сдержался, чтобы не попробовать тут же и свернуть и без того кривую шею. Удержала его лишь уверенность в том, что перед ним не настоящее тело, а очередная иллюзия. Настоящий Юрденна должен выглядеть не так! Что его в этом убедило, он и сам сказать не смог бы, но повторять прошлые ошибки у него нет права.
— Конан! Ты в состоянии понять меня?
Конан кивнул тяжёлой головой так, что она аж завалилась на бок, и даже разлепил второй глаз, который, правда, так и продолжал смотреть куда-то вверх всё это время:
— Конечно! Уж не думаешь ли ты, что я пьян?!
— Нет, ты не пьян! Это конь твой пьян! (И это тоже была правда: в одном из кабаков Конан угостил и Рыжего полным ведром!) Да чтоб тебя! Вот что я тебе скажу, любвеобильный ты мой: отныне я смягчу условия твоей работы. Понимаешь? Женщины, с которыми ты будешь… встречаться, временно будут освобождены от гипноза! И смогут «наслаждаться» в полной мере твоими… Мужскими достоинствами! Так же, как ты — их прелестями. Наслаждайтесь, так сказать, друг другом, сколько влезет! Полная свобода чувств! Никаких больше «бесчувственных брёвен»! Но!
Но помни: никаких посторонних разговоров! Любая попытка расспросить кого-то обо мне и моих делах, или о том, откуда родом женщина и кто она, неотвратимо кончится тем, что виновная, пусть даже она ничего не скажет, будет жестоко наказана за твоё любопытство! Помни: ей тоже про тебя знать ничего не нужно!
Вы должны только… э-э… Любить друг друга, наслаждаться своей… близостью, и говорить только на нейтральные темы… Ну, и само собой, работа должна быть выполнена на совесть!
— Вот это другое дело! — с энтузиазмом откликнулся сразу повеселевший варвар, старательно делая вид, что уловил только то, что его интересовало больше всего, — К такому я — привык! Женщинам всегда… должно быть хорошо со мной! Ну… и мне тоже! А то — эти рыбьи глаза, тело — как тряпка… Тьфу! — он скривился и сплюнул.
— Да погоди ты, дослушай! — оборвал перешедшие в невнятное бормотание разглагольствования киммерийца Юрденна, — Но за это ты должен обещать, что не будешь больше тратить на посторонних шлюх своё… семя! Ты понял?!
Ого! Видать, его семя и впрямь — драгоценная вещь! Может, ещё поторговаться?
Нет, опасно. Враг может догадаться, что он хитрит, и тогда всё разыгранное Конаном представление насмарку! Нет, лучше оставаться «пьяной скотиной», рабом своих «варварских инстинктов»!.. Лучше, чтоб враг проникся ещё большим презрением к нему, тогда он расслабится, и не будет готов к следующим шагам Конана.