День 20

От Эль-Бурго-Ранеро до Мансильи-де-лас-Мулас

19 километров

Придя в отель, я вновь натолкнулась на знакомых, которые уже стали моими друзьями по Камино. Там была и Линда, ступившая на Путь во Франции, в Ле Пюи, и шла уже три месяца. Там были и Петра из Голландии, и Ганс с другом Питером из Германии, и Клинт со своим новым напарником по Камино Дином, сорокалетним паломником из Англии, которого он повстречал несколькими днями ранее. Больше всего меня обрадовала встреча с моим милым канадским другом родом из Ванкувера – Колумом.

Алан, его приятель по путешествию, ушел вперед, поэтому Колум был предоставлен самому себе, завершая свое паломничество. Он собирался закончить его в Леоне через два дня.

Мы сидели в баре хостела за парой стаканов пива и говорили о его жизни. Он рассказал, что убежал из дома в шестнадцать и с тех пор не возвращался назад и не оглядывался на прошлое. Он рассказал, что ушел, потому что его мать была настолько унылой и негативной, что, как ему казалось, высасывала из него всю душу. Он переехал в Америку, получил гражданство, но его собрались призвать в армию, поэтому он женился на канадке и переехал к ней, чтобы не служить во Вьетнаме. У него были две дочери и трое внуков, одного из которых любил всем сердцем. С другими он потерял связь, считал, что «огонь их душ потух» и не мог находиться в их «тусклом» мире.

Общение с ним привело меня в восторг. Я немного поговорила с ним о Патрике, и он посоветовал остерегаться ирландцев. «Есть такой тип ирландцев, что живут в убожестве, не замечая чудесного мира вокруг. Тухлые ребята, вот они кто. Лучше от них держаться подальше». Близился день рождения Патрика, и я сомневалась, нужно ли связаться с ним и поздравить.

«Нет, – ответил он, не моргнув глазом. – Не похоже, что он сможет принять дар твоего благословения, поэтому не запаривайся. Эти ирландцы вечно любят затаить обиду и пострадать. Оставь. Двигайся дальше».

Я оценила его точку зрения, хоть та и не вполне совпадала с моей.

Правда, в его совете отпустить всех тех, кто не был готов открыть сердце и принять твою любовь, был резон. Я точно знаю, что нельзя заставить человека сделать это. Я попробовала и провалилась. Прав он был и когда говорил, что не стоит тратить время на тщетные усилия.

У Колума – необычная душа. В нем был поэтичный ирландский дух, и мне это нравилось. Он рассказал, что читает и пишет по одному стихотворению в день. Я попросила его прочитать одно из них, но он рассмеялся и покачал головой.

Что я ценила в Колуме больше всего, так это его чистую и беззастенчивую душу. Он говорил все, что чувствует, и не ходил вокруг да около. Он не давал оценку своим чувствам и не смягчал их. Он просто выставлял всего себя наружу, как бы заявляя «бери или уходи». Его в самом деле не волновало, что о нем думают. Я спросила, всегда ли он был таким. Подумав с минуту, он ответил: «Я рано понял, что лучше мне умереть, чем жить ради чьего-либо одобрения. Так что да, я всегда был таким. Почему бы и нет? Никому до меня нет дела, так почему я должен беспокоиться о мнении других? Я хороший человек. Я себя знаю и люблю себя. Я люблю жизнь, и если буду искать одобрения, то потрачу частичку своей жизни. А я не собираюсь ее тратить впустую, никогда. Моя жизнь принадлежит мне».

Я спросила Колума о его возрасте.

– Мне семьдесят три, и я очень бодр, – ответил он. Так и было. Я восторгалась его чувством собственного «Я», хотела чувствовать то же самое.

– Знаешь, Колум, хотела бы я быть похожей на тебя.

Он рассмеялся в ответ:

– Удачи с этим. А я пойду вздремну.

Мне это тоже показалось хорошей идеей, потому что ужин подавали не раньше восьми, а на часах было только три. Так что я последовала его примеру.

Хостел был совсем непритязательным, но моя комната оказалась на удивление большой, в ней даже была маленькая ванна, так что я смогла, наконец, открыть сумку и постирать вещи. Мне это было совершенно необходимо. Приняв ванну и подремав, я спустилась к ужину, но есть мне не особо хотелось. Температура спала, но чувствовала себя я все равно паршиво, а горло жутко саднило. Я увидела Колума, пьющего пиво с другими паломниками, но не была настроена на общение, поэтому продолжила есть суп в одиночестве и ушла спать.