— Понятно, — проговорил он. — Чем я могу помочь?

Перейра явно уклонялся от ответственности, для чего прибег к обтекаемой формулировке — тонкое искусство, которым он владел в совершенстве и которому безуспешно пытался меня научить.

— Нам с Чаморро хотелось бы получить ваше добро на срочный вылет в Малагу. Нужно во что бы то ни стало определить местонахождение Василия, а тамошние ребята, естественно, не могут бросить работу ради поисков одного человека. Они загружены по самое горло.

— У тебя губа не дура, Вила. Так уж и вылет! А почему бы тебе не сесть за руль и не поупражняться немного в вождении? Уж больно ты изнежился.

— Моя старая кляча сломалась, и до сентября ни одна мастерская не возьмет ее в ремонт. Просить машину у начальника нашего парка тоже не выход: я не знаю, на какой срок она мне понадобится — может, на день, а может, и на все десять, и он говорит, будто я ломаю ему график. Не ссориться же с ним, в самом деле!

— И что вы будете делать в Малаге без машины?

— Одолжим или возьмем напрокат.

— Лучше укради, — приказал он мне. — У нас перерасход бюджета, а впереди четыре долгих месяца.

— Так вы даете нам разрешение?

— Даю, но только на неделю — и ни днем больше.

— Спасибо, господин майор.

— Вила!

— Да, господин майор.

— То, как ты относишься к работе, в высшей степени похвально. Надеюсь, твое усердие не просто зуд в одном месте, или я ошибаюсь?

Подчиненному не след злоупотреблять доверием начальника, тем более вводить его в заблуждение, но если уж врать — так со слезой в голосе.

— Нет, не ошибаетесь, господин командир, — истово подтвердил я.

— Хорошо. Я спросил только для того, чтобы между нами не оставалось недомолвок А насчет зуда в одном месте, то я неспроста о нем упомянул, и тебе известно почему.

Я понимал, куда он клонит, и сильно опасался употреблять в его присутствии такие туманные понятия, как «интуиция», «ощущение», «предчувствие» и иже с ними. По темпераменту Перейра принадлежал к картезианцам,[44] но если вам угодно узнать, что сие означает, то, выражаясь без затей, ему просто не хватало воображения. В этом смысле он был неподражаем и ассоциировался в моем сознании с пробным камнем, на котором проверяют консистенцию драгоценных металлов, а в моем случае — жизнеспособность того или иного суждения. Поскольку мне приходилось предупреждать его выходки и пребывать в постоянной готовности к парированию ударов — частенько довольно грубых, но всегда метких, — я значительно преуспел в карьере полицейского и стал несравненно лучшим профессионалом, чем изначально замышляла природа, одарив меня весьма скромными талантами.

Получив разрешение Перейры, я позвонил Чаморро.

— Собирай чемодан, — сказал я. — Мы едем к морю.