— Слишком яркий, — прошептал Лаки.

Я встал и задернул жалюзи.

— Так лучше?

Он осторожно огляделся.

— Я понимаю не все, что вижу, но так действительно лучше.

— Ты знаешь, к чему он нас готовит? — выпалил я вопрос, не дававший мне покоя.

— Догадываюсь.

Его голос звучал безучастно, без тени эмоций. Почти как у Трайтора.

— И к чему же?

Лаки вздохнул.

— Ты думаешь, что тебя ждет нечто особенное, но все акции похожи. После десятой начинаешь привыкать. Становится скучно. Когда-то мне все это нравилось из-за адреналина, но позже нам приходилось развлекать себя самим, придумывать всякие забавные шутки… А сейчас мне уже не хочется ничего. Я утратил этот азарт.

— Да уж… — я вспомнил, с каким удовольствием Лаки громил птичьи клетки, и мне стало грустно оттого, что это прекрасное время ушло навсегда.

— А помнишь Ритку? — спросил я, опасаясь, что он снова надолго замолчит.

— Практически нет.

— Что? — удивился я. Ритка была моим самым ярким сексуальным переживанием, и я все еще думал о ней.

— Ритка была человеком, — отозвался Лаки.

— В каком смысле? — не понял я.

— В прямом. Она была просто красивой пустотой. Так бывает гораздо чаще, чем хотелось бы.

— И Мэйджи?

— Училка? Высшая? — кажется, Лаки начинал оживляться. В его голосе даже появились слегка вопросительные интонации.