– Ну, можно оказать одну ценную услугу, другую – и стать незаменимым. Глядишь – мы еще на этом карьеру сделаем!

– Как этот воришка Заг?! – возмутился я. – Кстати, ты не думаешь, что он прячется вон в том колодце и слушает твои далекоидущие замыслы?

– Пусть слушает! – легкомысленно отозвался Грош. – Зато у нас костер, музыка и вкусная еда… Свидрик, ты чего не ешь?

Решив, что с таким аппетитом моего приятеля я могу остаться голодным, я отложил лютню и мигом перебрался к костру.

Слопав колбаски, мы переглянулись и, не сговариваясь, полезли в мешок с продовольствием. Жареная вкуснятина лишь разбудила аппетит, к тому же давали о себе знать многие часы пути. На свет костра были извлечены: большая чесночная лепешка, кусок козьего сыра, две вареные картофелины, огромная шелушащаяся луковица, завернутый в тряпицу шматок сала, недоеденная половина жареной утки. Последним был извлечен запечатанный кувшинчик с подозрительной брагой, приобретенный в одной из деревушек, открывать который пока мы не решались.

Вмиг припасы были сметены, и мы откинулись на бок, переводя дух и осоловело поглядывая на кувшинчик.

– Все, – проговорил Грош. – Пути назад отрезаны: мы уничтожили запасы.

– Да… – только и нашел я, что сказать.

– Теперь только вперед – на разграбление хуторов и сел, – сказал Грош.

– А если там уже не будет людей? – спросил я. – Кого ты будешь дурить в карты, кому я буду играть на лютне? Кого грабить, в конце концов?

– Будем охотиться, – сказал Грош.

– Что-то я не видел вокруг никакой живности…

– Ну, у нас остается еще один вариант: кинем жребий!

– Что-то я не понял…

– Чего ж тут непонятного: кому выпадет жребий – того второй и съест…

– Послушай, Грош, ты славный малый, но кидать жребий с тобой – все равно что прыгать со скалы, надеясь по пути за что-нибудь зацепиться!

– Спасибо, друг Свидрик, что ценишь мой талант… А не откупорить ли нам этот кувшин?

– Не вижу причин, отчего не откупорить…

Вскоре мы поняли, что в кувшинчике прятался настоящий джинн: не осушив его и наполовину, мы были уже изрядно навеселе. Тьма и бесконечность ночи уже не пугали нас, и будущее не казалось столь мрачным и безысходным. А дружеская беседа хороша всегда – даже в ночь накануне казни.

– А скажи-ка, друг Грош, о чем ты мечтаешь в этой жизни? – спросил я, настраивая лютню. Странное дело – та никак не желала настраиваться, да и струн теперь было вдвое больше!