Пит негромко рассмеялся:
— Да уж, ответ многообещающий — хоть бы в щеку поцеловала. Я спросил, будешь ли ты со мной спать?
— Буду.
Он протянул к ней руку и силой поднял ее с пола:
— Тогда пошли наверх. Четвертый час.
Подталкивая и поддерживая ее, он помог ей подняться по узкой лестнице — она почти ничего не соображала и засыпала на ходу. Пит раздел ее и откинул покрывало, чтобы она могла лечь.
— Как хорошо, — сонно пробормотала она, по-детски свернулась калачиком и засунула ладони под щеку.
Когда Пит разделся и забрался под одеяло, Анна спала мертвым сном. Он не стал ее будить, выключил свет, улегся рядом и выкурил еще косячок на сон грядущий.
Он никак не мог понять, почему она позвонила и зачем приехала. Страх одиночества — или действительно хотела его увидеть? Пит сделал пару глубоких затяжек, и сигарета осветила рыжие вьющиеся волосы Анны, выбившиеся из-под одеяла. Поначалу Пит предполагал заняться любовью — да и сейчас был бы не прочь, но через некоторое время веки его отяжелели, он затушил окурок и поудобнее устроился под одеялом. Она повернулась на бок, и он свернулся рядом, обняв ее за талию. Во сне они выглядели так невинно, что никто не догадался бы о том, чем оба занимаются на службе.
Ленгтон проглотил пригоршню таблеток, чтобы приглушить неослабевающую боль в колене. Нередко по ночам у него в груди, в том месте, куда пришелся удар мачете, все огнем горело; шрам болел и часто воспалялся. Боль утихала лишь тогда, когда он раздевался донага и лежал с открытой грудью. Пытаясь заглушить боль и уснуть, он много пил, но это не помогало: почти каждую ночь он не находил себе места от боли. Часто, перед тем как провалиться в сон, он вновь и вновь размышлял о деле (а после повышения — о разных делах), однако сегодня был способен думать лишь об Александре Фицпатрике. Ленгтон невольно восхищался отчаянной смелостью Фицпатрика, хотя и понимал, что, если о происшествии узнают, вся команда станет объектом жестоких насмешек. Боль начала понемногу отпускать, он лежал в полусне и думал, действительно ли Фицпатрика интересуют только деньги. Убаюканный лекарствами и выпивкой, он пришел к выводу, что есть еще какая-то причина, но никак не мог додуматься, какая именно, и в конце концов крепко заснул.
Анна проснулась и резко села на кровати — и тут же шлепнулась назад на подушки. В голове у нее гудело.
Пит успел принять душ и одеться. Он принес ей кружку горячего крепкого кофе.
— Мне уже звонили. Мои ребята в отделении снимают отпечатки со всего, чего мог коснуться наш сверхчеловек. Мне придется там появиться, так что выпей-ка это по-быстрому, а потом я приготовлю омлет, мы позавтракаем и вместе поедем туда.
— Который час?
— Половина девятого.
— Боже мой!
Анна приняла душ, оделась и спустилась вниз; голова раскалывалась от боли.
— Вряд ли я смогу есть.
— А ты попробуй — и сразу почувствуешь себя лучше, а потом быстренько двинемся.
Устроившись на высоком табурете, Анна смотрела, как он раскладывает еду по тарелкам.