— Я приезжаю сюда иногда. Поэтому можешь быть спокойна и не стесняться моего присутствия.

Он уже хотел сесть в свою машину, но я опять не позволила очередным потоком слов:

— Вы сказали, что ответите на мои вопросы, когда мы приедем, — напомнила я его слова.

Он выдохнул и снова посмотрел на меня уставшими глазами.

— Юная леди, тебе нужно отдохнуть и освоится на новом месте. Все серьезные и основные дела обговорим завтра.

— Но, Вы не сдержали своего обещания.

Эдвард посмотрел на меня таким взглядом, в котором можно еле уловить удивление. Но он опять быстро скрыл свою непрошенную эмоцию.

— Я не обещал тебе ответить на все вопросы сегодня. Приедем завтра в мой офис и все обговорим там. Я подготовлю контракт. Его еще нет.

— Контракт? — нахмурилась я произнося это тихо, для самой себя.

— Возвращайся в дом, — настоял он и скрылся в салоне своего шикарного авто.

Я не стала ждать, когда он отъедет, чтобы проводить его отъезжающую с территории особняка машину, словно верная жена, и вернулась в дом, захлопывая за собой деревянную белую дверь.

Прижавшись к ней спиной, я выдохнула, чтобы угомонить слегка усиленное сердцебиение в груди. Теперь мне интересно прочитать, что в этом контракте. Сердце замирает лишь от одного представления, что будет в тех пунктах.

Я оттолкнулась руками от двери и обула домашние тапочки, которые нашла в комоде. Американцы любители ходить дома в обуви, но тут я выделяюсь своей чрезмерной любовью к уюту и удобству. И этот дом огромный, но слишком уютный, чтобы ходить в посещении в уличной обуви. Слишком огромный для меня и Марты. Мы здесь лишь вдвоем и это просто невероятно.

Чем больше я сближаюсь с этим мужчиной, тем больше вопросов, которые уже путаются друг с другом, в моей голове. Скоро я буду мучиться с головными болями, если не освобожусь хоть от части. Но большая часть занимает личные и мне хочется выть от своего любопытства.

Иногда меня раздражает мое желание влезать в человеческие души, которые меня сильно интересуют. Я кажусь себе навязчивой, что говорить о мнении собеседника обо мне. Теперь понятно, почему Эдвард рядом со мной так раздражается. Он привык к холодному и не любопытному окружению. А я порой забываю о своей замкнутости и становлюсь слишком живой, разговорчивой и общительной. Взбалмошная и неугомонная. Я совмещаю в себе интроверта и экстраверта, как и смешиваю темпераменты.

Вспоминая его слова, что он исправит меня, внезапно подкрадывается осознание, что лучше всего стать серьезнее, чтобы быть под стать ему и лишний раз не раздражать. К тому же, работать мне на него не один год уж точно. Хотя, смотря какого характера работу он мне даст. Думать об этом пока не хотелось, но мои неугомонные размышления считают иначе и наполняют мою голову догадками, что работа будет за гранью закона.

Я вошла в столовую, где на деревянный стол с изогнувшими ножками, исходящие от середины, Марта накрывала ужин.

— Проводила? — улыбнулась женщина.

Этот вопрос меня даже удивил, и я опешила.

— Н-нет. То есть, я просто вышла кое-что спросить.