Мой брат взял меня на руки и унес подальше от всего этого толпища, когда нашу маму похоронили под холодной землей, разгладили ее, осыпав зеленым газоном и засунули гранитный камень с надписью «Светлой памяти Лили Мора». Все, что от нее здесь осталось. Как она любила жить. О Боже, как она любила жить…
Мои конечности болтались из стороны в сторону, будто бесполезные части тела. Приоткрытые веки смотрели на мрачное плачущее небо. Мамочка… Я уже так скучаю по тебе. Надеюсь, ты в лучшем мире. Ты достойна его.
Я бежала со всех ног. Хорошо, что я люблю кроссовки. Наступала на грязные лужи, оставленные вчерашним проливным дождем. Мне было все равно на то, на кого я сейчас похожа. Ночь давно уже осела на улицы Нью-Йорка, поэтому я ничего дальше носа не видела. Фонари в этом забытом Богом районе включаются довольно редко. Я даже не поняла, как меня занесло сюда.
Браунсвилл — это один из самых опасных районов Бруклина. Он находится в восточной части города. Здесь выстрелы из огнестрельного оружия можно услышать в любое время. Кажется, мой инстинкт самосохранения вообще не работает.
Мое дыхание сбивается, тело дрожит то ли от страха быть пойманной, то ли от нехватки кислорода из-за долгого бега. Возможно, все сразу. Перед глазами искрились черные мушки. По ощущениям я вот-вот потеряю сознание, но я не сдавалась. Бежала. Лучше сдохнуть, чем…
— Попалась, шлюшка! — Передо мной возник натутаированный, совершенно лысый громила и перехватил меня, преграждая путь к спасению.
Это конец. Поздно думать о спасении. Ужас обрушился на меня огромной холодной волной.
— Нет! Прошу! — закричала я не своим голосом, а скорее голосом отчаяния, который вырывается прямо из сердца. Несмотря на свое безвыходное положение я продолжала искать спасения, пятясь назад на ватных ногах.
— Какая же ты быстрая. — К нам подошел другой запыхавшийся громила и отдышался.
— Зачем же ты бежала, сладкая? — Меня чуть не стошнило от того, каким голосом он обращался ко мне. Приторно-сладкие нотки в грубом контексте.
— Пустите меня, умоляю! — Рыдания вырвались из груди. Все свое отчаяние и боль я ощущала физически.
— Тебе понравится. Мы постараемся сделать это максимально нежно, — оскалился второй, и они оба начали с нахальными ухмылками прижимать меня к стене.
— Нет! Нет!
Своей огромной вонючей ладонью один из них закрыл мне рот. Грудью прижал меня к стене. Другой рукой скрутил сзади мои руки до хруста костей. Я продолжала истерично мычать в его руку.
Переборов отвращение, я пыталась укусить его, но безуспешно. Сильная хватка мешала мне это сделать. Горячие слезы ручьем лились из глаз. Надежда, которая до этого переполняла меня, быстро развеялась из моего сердца. Спасения нет. Надеюсь, они меня убьют после. С этим клеймом я не смогу жить дальше.
Другой тоже начал свои отвратительные действия и стал снимать мои джинсы. Лапал мое тело. Всю меня брала судорога. Я так кричала в руку, которая упорно продолжает затыкать мой рот, что вены в висках вот-вот лопнут от перенапряжения. Меня охватила не только дрожь, но и всепоглощающая паника. Я боялась думать, что вот таким ужасным окажется мой конец.
— Молчи, сука! Выруби ее немного! — прорычал один из них.
Не успела я вдохнуть, когда мой первый насильник убрал свою руку, как удар об стену головой вытряс мои мозги. Перед глазами множество искр и еще какие-то неизвестные явления. Но я продолжала находиться в сознании. Эти извращенцы хотят, чтобы я все ощутила. Спиной чувствовала холодный и сырой асфальт, на котором я лежала в полубессознательном состоянии. Чувствовала их руки, которые жадно исследовали мое тело и грубо раздвигали мои ноги. Пусть они отсохнут! Слышала их довольный и злорадный смех. Треск ткани моей одежды. Это конец. Это конец моей жизни. Она закончится в семнадцать. Задаюсь тем же вопросом: Что я сделала не так? Где оступилась? Что высшим силам не понравилось? Меня прокляли. Это очевидно.
Я вздрогнула, когда ощутила что-то влажное в своей промежности. Как же отвратительно! Хотелось закричать что есть мочи, молить о помощи, но я не могла. Мои руки непроизвольно поднялись и стали отталкивать громилу, что раздавил меня, и пытался устроить свой мерзкий член во мне. А вот сейчас инстинкт самосохранения начал срабатывать и без здравого сознания. Удар по лицу. Мои руки, как у тряпичной куклы упали на твердую поверхность асфальта. Грубые голоса, как из-под воды.