– Почему бы вам самой не спросить господина Ма Чжинтхэ, почему он не зашел в дом, когда я сказала ему, что вам плохо?
Это произошло двадцать один год назад. Никаких доказательств у нее не было. Все, что могла сделать Ёну, – это рассказать ей то, что знает.
– Вы же знаете, как ведет себя господин Ма, когда волнуется. Скоро сами сможете в этом убедиться.
Пусть Ок Сынхэ сама решает, верить ее словам или нет. Ёну видела сомнение в ее глазах.
– Я молилась, чтобы ваш ребенок был в порядке, и мне жаль, что он погиб. Я знаю, если бы он был жив, вы не стали бы меня так бить.
При мысли об этом Ёну стало тошно. Ей еще больше стало жаль Ок Сынхэ.
Закончив разговор, Ёну вернулась в комнату для посетителей, где Сончжэ, который нервно ждал ее все это время, сразу бросился к ней и схватил за руку.
– Ты в порядке? Ничего не случилось?
Ёну с улыбкой кивнула.
– Ок Сынхэ тебе не угрожала?
– Нет, не угрожала.
– Хорошо…
Сончжэ с облегчением обнял жену.
– Пойдем, родители уже заждались, – сказал он, поглаживая ее по спине.
Вечером они собирались навестить родителей Сончжэ. Ёну чувствовала себя счастливой.
По пути обратно в Сеул Ёну вкратце пересказала Сончжэ свой разговор с Ок Сынхэ. Сончжэ еще не знал, что случилось с Ёну двадцать один год назад: ранее Ёну рассказала ему все, кроме этой части.
– Ок Сынхэ сказала, что не имеет отношения к Хван Сануку. Не знаю, притворяется она или говорит правду.
– Но мы смогли быстро найти тебя благодаря показаниям Ма Санхи. Не думаю, что после этого она может утверждать, что непричастна.
– Они сказали мне, что господин Ма пообещал открыть для них счет и потребовал десять миллиардов себе. Если это так, почему они его не сдают?
– Может, они еще о чем-то договорились. Электронную валюту быстро обналичили, чтобы ее нельзя было отследить. Возможно, план в том, что они получат деньги после того, как отсидят, – Сончжэ говорил так равнодушно, как будто речь шла не о его деньгах. Ёну слушала его, нахмурившись. – Неважно. Ради тебя я бы и больше отдал. Главное, что у меня есть ты, – сказал Сончжэ, а потом, почувствовав недовольство Ёну, исправился: – Нет, главное, что у меня есть ты и малыш.