– Мы решили отложить ее и понаблюдать за состоянием Ёну.
– А если станет хуже? – возразила Сунчжон. Мёнсик бросил на нее обеспокоенный взгляд.
– Уверен, они уже обо всем подумали, – сказал он.
– Тут нечего думать. Нужно обследоваться. Вдруг там опухоль?
– Типун тебе на язык.
– А что я такого сказала?
Мёнсик и Сунчжон начали спорить, но Тхэу немедленно вмешался:
– Мам, пап, просто подождите. Вас просто там не было. Кто бы мог подумать, что можно рухнуть с четвертого этажа и остаться невредимым? Да за ней будто Бог присматривает. Пока она молчит, а потом так вас заболтает, что сами начнете жаловаться.
– Ты как говоришь о сестре?!
– Это тебе не шутки!
Родители тут же переключились на сына. В палате стало шумно, и Ёну наконец почувствовала себя живой. Такая атмосфера ей нравилась гораздо больше.
Дни мирно сменяли друг друга. Ёну и Сончжэ практически поселились в больнице.
Ёну не могла представить себе более беззаботной жизни. Она даже не пыталась говорить. А вот Сончжэ, хоть и не подавал вида, начинал нервничать все сильнее и сильнее.
– Дорогая. Я люблю тебя.
Всякий раз, когда ему становилось не по себе, он признавался ей в любви. Он думал о Русалочке, которая превратилась в морскую пену из-за того, что принц не полюбил ее. Поэтому он стал чаще напоминать жене, как сильно ее любит, чтобы она не исчезла.
А Ёну просто купалась в ласке и внимании. В те моменты, когда Сончжэ не беспокоился о проблемах, его охватывало желание. Что, в свою очередь, тоже стало проблемой.
– Хватит это смотреть.
Сончжэ, некоторое время молча наблюдавший за тем, как Ёну поглощает шоколадное печенье и смотрит свою любимую передачу, выключил телевизор. Шум прекратился, в палате воцарилась тишина. Ёну приподнялась на кровати и, причмокнув, облизала губы. Этот звук мигом заполнил все мысли Сончжэ. Он хотел избавиться от всех лишних звуков и слушать только ее. Румяные щеки Ёну были нестерпимо милыми.
– Можно? – спросил Сончжэ. – Если не хочешь, ударь меня.
На лице Ёну появилась такая же нестерпимо милая улыбка. Рука скользнула под пояс.