— Слава богу! — выдохнула Семерка.
Я обернулся к ней.
— Спасибо!
— По крайней мере он не мертв, — улыбнулась она. — Дальше сам ищи.
Мы обнялись, вышли и распрощались. Семерка уехала, а я уселся в парке напротив Диониса, кормящего вакханок виноградом, набрал Димидко, выслушал его недовольство нашим поведением и отчитался, что милицию пока тревожить не надо: среди мертвых Федора нет.
— Молодец, — процедил Сан Саныч, — а о твоем загоне мы завтра поговорим.
— Вы куда обращались, чтобы не делать одну и ту же работу?
— Ментов теребили. Сейчас по больницам звоним. Хотеева нигде не было!
А меня вдруг осенило. Если у Микроба и правда вчера случилось что-то такое, из-за чего он решил суициднуть, он в дурдоме — такие пациенты обычно содержатся там. Если их спасают, конечно.
Распрощавшись с Димидко, я собрался звонить в психдиспансер, как телефон запиликал прямо у меня в руке. На экране высветилось: «Микроб».
Ну стервец, закопаю! Я его уже похоронить успел и оплакать, а он, наверное, дрых промеж буферов какой-то дамы. Ответил я незамедлительно. Незнакомый голос подростка сказал:
— Здравствуйте. Я нашел этот телефон, он был разряжен. Зарядил и хочу найти владельца. Вы первый в списке контактов…
— Спасибо. Это телефон моего друга. Где ты его нашел?
— На дороге возле Успенского собора.
В телефоне Микроба может быть ответ, что с ним стало, потому я сказал:
— Сколько тебе лет? Ты где находишься? Можешь привезти телефон к Первой городской больнице? Такси туда и обратно я оплачу.
— Мне четырнадцать, я — Кирилл. Да, привезу, я недалеко.
— Спасибо, Кирилл, жду тебя.
Собор — в нескольких километрах от бара, где мы пили. Что понесло туда Микроба? Вряд ли он решил покаяться или исповедаться. Там поблизости и увеселительных заведение нет, холм, на котором красивая церковь, ночью будто парящая в голубоватом свете, дорога, мост…
Мост, твою мать! Неужели этот придурок сиганул в реку? Вода-то там ледяная. Если так, вряд ли он выжил. Или выжил, одаренный все-таки. Дар не даст себя так просто погубить. Или не сигал он, а это все домыслы?