Когда я припарковался, он сразу же сел за руль, осмотрел педали, сиденья, открыл капот, завел мотор и восхищенно глядел, как бьется механическое сердце машины. Покачал головой и прошептал:

— Надо же, не соврал: новая тачка! Не бита, не крашена!

Потом он долго обшаривал корпус — искал следы повреждений и сколы, затем мы поехали на диагностику, и подтвердилось, что пробег — чуть более двух тысяч километров — честный, машина не бита, не крашена.

Микроб все это время таскался за нами с унылым видом, и я не мог понять, что его расстроило. Тачку мою было жалко? Или он отказывался быть одаренным? Так ведь дар не спрашивает.

Когда с осмотром машины было покончено, мы с покупателем засели в кафе, я внимательно ознакомился с договором купли-продажи и после того, как деньги капнули мне на счет, подписал его в трех экземплярах. Процедура напоминала аналогичную в нашем мире, даже договор был похожим.

Довольный покупатель поблагодарил меня и ушел, и я с неким сожалением наблюдал за удаляющейся своей бывшей машиной. Жалко, что уж говорить.

Но гораздо больше было жаль продавать свою первую тачку — старенький «крайслер-вояжер», который выпил мне всю кровь и опустошил кошелек, потому что ломался каждый месяц, как старые «жигули», но запчасти стоили дурных денег.

И все равно первая машина — это как первая женщина: не всегда удачно, но всегда незабываемо.

Пока я занимался документами, Микроб навернул два огромных стейка и гору картошки. И куда в него столько лезет? Хотя после того, как с даром переусердствуешь, всегда пробуждается голод. Но тему мы больше не поднимали.

Вспомнилась миниатюрная гимнасточка Лера, и я спросил у Микроба:

— Лерка тебя не потеряла?

— Она у родителей в деревне, у нее мать заболела, — проговорил Микроб и добавил: — Но мне теперь кажется, что она мне врет. Я чую ложь. Обрывки мыслей, что ли. Думал — параною, а теперь не знаю даже. Что, если у нее и правда кто-то есть?

— Вы отличная пара, — сказал я то, что он хотел услышать. — Ты — точно сенсорик, и вряд ли смог бы прочесть ее мысли. Вы же уже год вместе, а за это время страсть утихает, наступает кризис в отношениях. Людям больше хочется проводить время по отдельности, это нормально.

«Наверное», — подумал я. Нам с Аленой не хотелось, с каждым годом мы все больше прорастали друг в друга. А теперь она прорастает в Звягинцева. Вспомнились его фото в Комсети: он похудел, подтянулся, глаза его заблестели. Порой собственник во мне скрипел зубами — это ведь моя девочка! Но разумом я понимал, что Алену нужно забыть, оставить только воспоминания, как фотографию на память, у меня теперь Лиза.

— Мне нужно в ЦУМ, — сказал я и подумал о том, есть ли смысл покупать ткань сейчас, вдруг беременность Лизы не подтвердится. Не правильнее ли отложить все до вторника?

— Я с тобой, — привязался Микроб. — Зачем тебе туда?

Посвящать его в детали своей личной жизни не хотелось, я поглядел на часы.

— Да, в принципе, и незачем уже. Опоздал. Пойдем с парнями футбол смотреть, — предложил я. — А прикинь, как мы теперь играть начнем? С двумя-то одаренными в команде!

Микроб кивнул и задумчиво проговорил:

— Это нечестная игра.