— И зачем тебе жена-шлюха, которая спит со всеми подряд? — сказать это иронично не вышло, в голосе все равно зазвенела злость. — Да еще и родить не может? Вложи лучше свой капитал в кого-нибудь более перспективного.

— Ты можешь мне не верить, но я тебя люблю, — глухо сказал муж, — если бы не любил, мне было бы все равно. А ты вчера сама видела, что это не так.

Блядь. Блядь…

— Саша, ты пизданулся в край, если вот это называешь любовью, — тихо сказала я, чувствуя, как внутри черепа растекается дичайшая боль и долбит сумасшедшим набатом в виски. Все, я больше не могу. Если я еще хоть секунду с ним поговорю, меня разорвет на кусочки.

Я нажала на отбой.

И снова пошла курить.

Еще одна чашка кофе, бутерброд из найденных в холодильнике запасов, несколько запросов в гугл и короткое сообщение для мужа: «Не хочешь давать согласие на развод, значит встретимся в суде. Заявление я подам все равно».

Саша ничего не ответил, зато через полчаса мне позвонила… мама! Ну надо же!

Сколько лет сколько зим.

— Привет, мам.

— Лера, мне сейчас звонил твой муж, он говорит, что вы с ним разводитесь. Это правда?!

Я поморщилась: снова начала болеть голова. Черт, маловато было одной таблетки обезболивающего, надо было двумя закидываться. Но кто ж знал, что еще маменька сегодня будет выстегивать?

— Это правда, — подтвердила я, стараясь говорить максимально спокойно и доброжелательно.

— Почему?!

— Потому что гладиолус, — буркнула я, не удержавшись.

Мне и без психотерапевта было ясно, откуда растут ноги у моей нелюбви к этому вопросу. Мама его обожала, поэтому я все детство слышала: «Почему ты не можешь быть аккуратнее? Почему ты не доела кашу? У тебя тройка, почему? Почему ты не можешь быть, как твоя сестра?»

В какой-то момент я просто стала отвечать на эти вопросы так, чтобы сильнее ее позлить. Ох как же мама бесилась! А папа ржал и пытался этого не показывать: отворачивался, кусал губы, но по трясущимся плечам все было ясно. Он вообще классный был мужик. Рука, конечно, у него была тяжелая, прилетало мне от него будь здоров, но зато в шахматы меня научил играть. Часто говорил: «Голова у тебя золотая, Лерка, а вот характер гавно». А потом делал паузу и добавлял: «как у меня».

Хотя Ленку, как по мне, он все равно больше любил и баловал. Ей и ремнем гораздо реже попадало.

— Лера, я тебя, между прочим, серьезно спрашиваю, — укоризненно сказала мама, — а ты опять со своими идиотскими шуточками. Когда уже повзрослеешь?

Четвертый десяток как никак.