Глава 4

Новые веяния

Мы оторопели: министром обороны назначен Дмитрий Федорович Устинов! Одновременно ему же присвоили воинское звание генерал армии и он был избран членом Политбюро ЦК (переведен из кандидатов в члены). Через несколько месяцев ему присваивается звание Маршала Советского Союза. А еще через два года он получает Героя Советского Союза (к двум Золотым Звездам Героя Социалистического Труда). В общем, звания и награды на него посыпались как из рога изобилия. Кстати, воинское звание Маршал Советского Союза согласно статусу присваивается Президиумом Верховного Совета СССР за выдающиеся заслуги в руководстве войсками. Но Дмитрий Федорович видел эти войска только в кино или на парадах на Красной площади. И самое главное, мы не представляли, как технократ будет руководить такой гигантской, сложнейшей военной машиной? Ведь он ничего не смыслил ни в военной теории, ни в военной практике. Это назначение прозвучало среди офицерского состава (особенно старшего звена) как взрыв бомбы. Во-первых, Устинов совершенно неизвестен Вооруженным Силам; во-вторых, он сугубо гражданский человек. Ну как может директор завода (даже оборонного) руководить Вооруженными Силами, в которые входят Ракетные войска стратегического назначения, Сухопутные войска, Военно-Воздушные Силы, Войска противовоздушной обороны страны, Военно-морской флот, множество других родов войск? Да никак. Руководить станет другой, а он будет при сем в мундире со звездами. Поэтому надо было реформировать систему управления Вооруженными Силами (по принципу, например, Запада). Но и этого не делалось.

У нас уже была неудачная практика, когда полугражданского полуполитика Николая Александровича Булганина назначали министром обороны СССР. Но он до этого хоть как-то натерся военному делу: во время войны был членом Военного совета Западного, 2-го Прибалтийского и 1-го Белорусского фронтов. Он видел и слышал, как готовятся операции, в том числе как готовятся войска, как ими управляют в ходе операций и т. д. Кроме того, он работал заместителем наркома обороны и был членом Государственного Комитета Обороны. И при всем при том его дважды назначали на должность министра обороны (первый раз при Сталине, второй – при Хрущеве), и оба раза он себя не проявил, а потому находился в этой должности непродолжительное время.

Казалось бы, этот отрицательный опыт должен послужить уроком на будущее. Увы! Случай с Устиновым – еще более показательный пример неудачного назначения: Дмитрий Федорович вообще не имел никакого представления о военном деле (как, кстати, и о большой политике, о чем свидетельствует хотя бы Афганистан).

Но, как мне стало известно позже, Устинов стремился во что бы то ни стало занять пост министра обороны, используя покорность Брежнева и сметая всех и всё на своем пути к облюбованной им цели. Уверен, он и сам понимал, что никогда не станет настоящим министром обороны. Видимо, рассчитывал на Генеральный штаб, заместителей министра, на главнокомандующих видами Вооруженных Сил, на командующих родами войск, войсками военных округов (групп войск) и флотов, а также на руководителей центральных и главных управлений. Оно, собственно, так и получилось. Правда, в отличие от Булганина, который ни во что не вмешивался и никому ни в чем не мешал (в том числе А. Василевскому, а при повторном назначении – В. Соколовскому – оба были начальниками Генштаба и тянули главную ношу), Устинов лез во все и, естественно, только портил дело. В какой-то степени он напоминал Хрущева.

Тот тоже был с превеликим гонором, а потому с напором лез во все. Но, будучи человеком невежественным, он, как известно, во всех областях жизни государства и народа оставил о себе недобрую память, особенно в промышленности, сельском хозяйстве, культуре, Вооруженных Силах, в системе управления страной. Хрущев успел поссориться со многими ближними и дальними соседями, в том числе и с Китаем, с которым 14 февраля 1950 года при Сталине был подписан Договор о дружбе, союзе и взаимопомощи.

Вот и Устинов, фактически являясь невеждой в военных вопросах, но подталкиваемый окружением, лез во все и везде, принося не пользу, а вред. Так что во времена его назначения не только военные, но и многие гражданские деятели были поражены таким решением. Да и сам Брежнев, у которого Устинов буквально выдавил это решение, до последней минуты сомневался в целесообразности его назначения. Но категорически отказать Устинову он в 1976 году уже не мог. Ему в то время была дорога любая точка опоры, тем более Вооруженные Силы. Хотя эта опора была бы еще надежнее, если бы министра обороны назначили из числа военных или знающих военное дело. Леонид Ильич, подписав необходимые документы на утверждение Устинова, позвонил начальнику Генштаба ВС генералу армии Куликову и сказал, что коллегия Министерства обороны должна собраться в зале заседания, а сам он, то есть Куликов, должен приехать к нему. Вспоминая этот эпизод, Виктор Георгиевич рассказывал: – Приехал я в Кремль, захожу в кабинет Брежнева. Там сидит в военной форме Устинов. Я сразу все понял – предупреждения Гречко о том, что министром обороны может быть назначен Устинов, сбылись. Затем они втроем поехали в Генеральный штаб, где в зале заседания собрались все члены коллегии Министерства обороны. Машины въехали во дворик Генштаба и остановились у подъезда, которым пользуется министр обороны. Вошли в здание, подошли к лифту. Тут Брежнев не выдержал: – Слушай, Дмитрий Федорович, ну какой из тебя… министр обороны? Может, пока не поздно, передумаем и вернемся? Устинов засуетился, залепетал, что он с помощью Генштаба и других заместителей справится с задачами и Вооруженные Силы будут на должной высоте и т. п. – Ладно, – махнул рукой Леонид Ильич, – решено. Поехали. Подошел лифт, они поднялись наверх и сразу пошли в зал заседаний. Все встали, приветствуя Верховного главнокомандующего. Брежнев объявил, что состоялось решение Политбюро ЦК и Совмина о назначении товарища Устинова Дмитрия Федоровича министром обороны СССР. Итак, у нас появился министр обороны, как говорили среди офицеров, со стороны. Поначалу все шло по инерции. Никаких особых проблем. «Видно, изучает военное дело», – думали мы. Но ничего подобного Устинов и не думал делать. Он был полностью поглощен кадровыми вопросами. Ему надо было окружить себя лицами, преданными только ему лично. И в первую очередь поставить на Генштаб того, кому веришь, как себе. Им мог быть только Николай Васильевич Огарков, с которым он сблизился по делам службы, как с заместителем министра обороны, отвечающим за электронную безопасность. Николай Васильевич до этого шесть лет был первым заместителем начальника Генштаба и, конечно, прекрасно знал эту область.

Но во главе Генштаба стоит Куликов, а это протеже Брежнева, и он моложе Огаркова, уже имеет большой опыт, просто так его не сковырнешь. Надо искать должность, которая была бы для Виктора Георгиевича Куликова соблазнительной. Пожалуй, таким может быть пост первого заместителя министра обороны СССР – Главнокомандующего Объединенными Вооруженными Силами стран Варшавского договора, с одновременным присвоением воинского звания Маршала Советского Союза. Однако в этой должности уже много лет служит настоящий маршал и прославленный человек – И.И. Якубовский. Значит, его надо во что бы то ни стало убрать, хотя ему только недавно перевалило за 60 лет и он значительно моложе нового министра обороны.

Расчет был верный, и Устинов начинает действовать. Он собирает на Якубовского все возможные компроматы (большие и малые) и начинает Ивана Игнатьевича буквально давить. Чем дальше – тем больше. Наконец Устинов вызывает Якубовского и объявляет ему:

– Вы не только не дорабатываете, вы не выполняете своих функциональных обязанностей. Вы совершенно не соответствуете занимаемой должности и наносите ущерб нашему союзу с государствами стран Варшавского договора. Вы не можете больше пребывать на своем посту. И далее Устинов приводит различные примеры, приукрасив их и придав им трагическую и чуть ли не преступную окраску. Удар был смертельный. Иван Игнатьевич не вынес этого и свалился. На почве нервного потрясения у него сразу развилось несколько болезней. Они то наступали, то затухали, то опять наступали. Так он из госпиталя и не вышел. В ноябре того же, 1976 года его не стало…

В общем, освободилось место. Приблизительно через месяц (сразу после смерти Якубовского делать назначения было неудобно, да и надо было провести согласования с руководством стран Варшавского договора), точнее, в январе 1977 года основные фигуры были назначены: В.Г. Куликов – на Главкома ОВС стран Варшавского договора, а Н.В. Огарков – на Генеральный штаб ВС СССР. Оба получили воинское звание Маршал Советского Союза. Остальные заместители особой тревоги у новоиспеченного министра не вызывали. С С.Л. Соколовым работать можно без сомнений и опаски.

Дальнейшие прикидки были таковы. Начальнику тыла Куркоткину со временем можно было дать маршала и Героя Советского Союза, и этим его честолюбие будет удовлетворено. Заместителя по вооружению Н.Н. Алексеева, конечно, надо со временем менять (как сторонника Гречко) на В.М. Шабанова, что и было сделано через год с последующим присвоением генерала армии и Героя Социалистического Труда – видно, за прошлые (нам неизвестные) заслуги в промышленности. С главнокомандующими видами Вооруженных Сил было сложнее. Однако с присвоением Героя Социалистического Труда Владимиру Федоровичу Толубко был снят вопрос о Главкоме Ракетных войск стратегического назначения. На Сухопутных войсках – уже десять лет Иван Григорьевич Павловский. Но по характеру он спокойный и поэтому пока терпим. А вот на Военно-Воздушных Силах Павел Степанович Кутахов – натура бурлящая, к тому же имеет звание Главного маршала авиации и Герой Советского Союза еще с войны. И хотя он последователь Гречко, но надо терпеть – слишком авторитетная личность. Можно со временем пообещать вторую Звезду Героя (кстати, позднее ему все-таки было присвоено звание дважды Героя, но в те же дни он скончался). Главком ПВО Павел Федорович Батицкий – уже Маршал Советского Союза и Герой, да ко всему совершенно независимый. С этим будет очень сложно, хотя… по возрасту и болезни его можно «затолкать» в группу генеральных инспекторов (что и было сделано ровно через год). Наконец, Главком Военно-морского флота Сергей Георгиевич Горшков. Тоже уже имеет высшее звание – Адмирал флота Советского Союза, Герой. Двадцать лет командует флотом. Относительно не стар – моложе нового министра обороны. Последователь Гречко, но и его придется пока терпеть. Возможно, стоит и ему посулить вторую Звезду Героя (что и было сделано), и он будет работать в мире. Такова была кадровая «стратегия» нового министра. Что касается округов, групп войск, флотов, а также начальников центральных и главных управлений, то Устинов уже положился на нового начальника Генштаба Огаркова и первого заместителя министра обороны Соколова, с кем с первого дня нашел общую платформу. Итак, кадровая, так сказать, реформа по основным параметрам в течение 1976–1977 годов была проведена. Для Устинова главным было то, что он добил и лично похоронил вначале Гречко, а затем низвел к нулю и лично похоронил Якубовского. Среди нашего брата на него уже повесили ярлык: «Могильщик маршалов». Однако развитие науки и техники, появление новейших достижений требовали преобразований, переустройства и изменений в Вооруженных Силах в целом. У нас и у вероятного противника появились новые виды оружия и боевой техники. Повышалась точность и мощность нанесения ударов обычными средствами, максимально сокращались временные показатели нанесения этих ударов. Следовательно, требовалось максимально приблизить исполнительское звено к управлению силами и средствами, то есть к тем категориям командиров и начальников, которые первыми встретятся с агрессивными действиями вероятного противника. Я считал, что командующий войсками приграничного военного округа обязан нести личную персональную ответственность за отражение внезапного нападения противника на его стратегическом направлении. Но чтобы справиться с этой задачей, ему должны быть в полном объеме подчинены все силы и средства, расположенные в оперативных границах округа. В первую очередь средства ПВО и ВВС. Исключением могли быть лишь стратегические ядерные средства, управление которыми должно осуществляться только из центра.

Вступив в должность начальника Генерального штаба в январе 1977 года, Николай Васильевич Огарков уже к лету этого года разработал целую серию существенных преобразований. Министр обороны души не чаял в начальнике Генерального штаба. И полностью на него опирался, везде и всячески поддерживал. Пришло время проводить эти идеи в войска. Перебравшийся к этому времени в Генеральный штаб генерал В.Я. Аболинс, назначенный на должность начальника Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба, ориентировал нас по закрытым каналам связи о всех предстоящих изменениях.

Многое из новых веяний в основном совпадало с нашими взглядами. Но не все. Например, мы не приветствовали, чтобы войсковые средства ПВО централизованно замыкались на Главкоме войск ПВО страны. Также считали нецелесообразным объединять военкоматы с органами гражданской обороны, так как у них совершенно разные функции. Находясь во Львове, мы чувствовали, что руководство Министерства обороны по вопросам реформирования раскололось на несколько группировок: Генштаб – за решительные и кардинальные изменения; первый заместитель министра обороны – против всех изменений; главкомы видов ВС – за изменения, но чтобы из их подчинения силы не выводились (особенно ПВО, ВВС и ВМФ). В этих условиях министр обороны не мог даже в общих чертах высказать своей позиции, потому что его помощники генерал-майор И.В. Илларионов и контр-адмирал С.С. Турунов ориентировались в то время приблизительно, как и министр. А принять чью-то сторону он, естественно, не мог. Нужен был выход.

Н.В. Огарков предлагает провести на двух военных округах (Прибалтийском и Прикарпатском) исследовательские фронтовые командно-штабные учения, на которых опробовать все эти нововведения. Министр соглашается, и Огарков едет в Прибалтийский округ, а Соколов – в Прикарпатский. Вместе с Соколовым к нам приезжает бывший начальник штаба нашего округа генерал Аболинс.

В течение недели проводятся фронтовые учения. Я выступал в роли командующего войсками фронта, все остальные начальники – тоже в соответствующих ролях. Но странный, на мой взгляд, метод был избран руководителем учений – мы все, как подопытные, совершенно не имели возможности высказать свое мнение. Даже по окончании учений, когда подводились итоги и делались принципиальные выводы, генерал армии С.Л. Соколов не пригласил ни командующего войсками округа, ни начальника штаба, ни других знающих дело и заинтересованных в определенных выводах. Я передал через Аболинса руководителю учений, что мы считаем это ненормальным явлением. Однако никакой реакции не последовало. Итак, исследовательская группа, сделав втихую от нас свои выводы, уехала в Москву. А что же мы? Безгласные нули? Нет, мы обязаны высказать свое мнение. Я пригласил начальника штаба округа М.А. Тягунова, первого заместителя командующего войсками округа Н.Б. Абашина и члена Военного совета – начальника Политуправления округа Фомичева. Поставил вопрос – как быть: докладывать свое мнение или воздержаться? Позиции разделились: Тягунов и Фомичев предлагали не втягиваться в «борьбу верхов», но Абашин поддержал меня, сказав, что для нас это не борьба, а мысли тех, кто на своих плечах испытал и продолжает испытывать реальности жизни. Учитывая, что наши выводы по всем принципиальным вопросам были едины, я и послал соответствующую шифротелеграмму в Генеральный штаб, полагая, что она будет докладываться министру обороны и заместителям министра. В частности, было сказано, что Воздушная армия должна входить в состав округа, а командующий армией должен быть одновременно заместителем командующего войсками округа – командующим ВВС округа (имея в виду, что в округе еще должна быть армейская авиация – вертолеты и самолеты-штурмовики). Все средства ПВО страны на территории округа (у нас это был корпус ПВО) также должны оперативно подчиняться командующему войсками округа и управляться с объединенного командного пункта. (Против двух этих положений возражал генерал армии Соколов.) В то же время мы считаем нецелесообразным войсковые (флотские) средства ПВО подчинять Главкому ПВО, а также объединять военкоматы с органами гражданской обороны (это уже предлагалось маршалом Огарковым). Реакцию Москвы долго ждать не пришлось. Буквально на второй день позвонил С.Л. Соколов и с возмущением высказал свое негативное отношение к моей телеграмме. «Это совершенно не ваше дело, – поучал меня Сергей Леонидович, – это мы, а не вы проводили исследования». Я не стал с ним пререкаться, но сказал, что мы тоже имеем свое мнение и не намерены его утаивать или изменять. Учитывая важность проведенных учений и накал ситуации, я для ясности сориентировал в обстановке В.Ф. Добрика, а потом позвонил В.В. Щербицкому. Последний мне ответил: – Спасибо за информацию. Конечно, военная наука, как и военное дело в целом, на месте стоять не должна, так же как и экономика. Все находится в постоянном движении, и наша задача состоит в том, чтобы в интересах развития и обеспечения поступательного движения максимально использовать все достижения. И тот, кто консервативно встречает эти идеи, он или не понимает значения всего этого, или умышленно хочет, чтобы мы приотстали. То, что вы высказали свое мнение, – это очень правильно. Военный совет округа – это же не пешки. Тем более это мнение всего вашего коллектива управления округа.