Он.

Улыбка на красивом лице и огромное блюдо с мясом на коленях. Принюхиваюсь, садясь и подползая ближе. Линии пентаграммы вспыхивают, пронизывая болью. Я с визгом отдергиваю руку. Бо-ольно.

- Хочешь мяса?

Зализываю ожог на пальцах, глядя на человека сквозь спутанные пряди волос. Он приподнимает над блюдом большой кусок и задумчиво смотрит на него.

Тихо рычу, не двигаясь с места.

- Будешь хорошей девочкой?

Рычание становится громче. Ненависть бьется в груди горячим комом, сжимаясь и пульсируя в крови.

Он морщится и впивается зубами в мясо. Сок стекает по подбородку, а запах почти сводит с ума.

Снова подползаю к краю, осмотрительно не касаясь линий. На регенерацию ушли почти все силы. Организм очень громко и крайне настырно требует еды, и много.

Он же продолжает есть, не обращая на меня никакого внимания.

- Я буду хор-рошей.- Тихий хрип вырывается из груди и удивляет даже меня саму.

Он продолжает есть, даже не глядя в мою сторону. Сжимаю зубы и с ненавистью смотрю на эту тварь.

- Я БУДУ ХОР-Р-РОШЕЙ ДЕВОЧКОЙ!

Рычание проникает сквозь кожу и бьет по нервам. Таким голосом я способна довести до инфаркта крепкого мужчину. Этот же лишь удивленно смотрит на меня, после чего швыряет в мою сторону небольшой кусок мяса.

Подхватываю его на лету и жадно засовываю в рот, давясь и разрывая зубами еще теплую плоть. Жареное. Плохо, но на вкус - ничего.

Человек усмехается, глядя на меня расплавленным золотом глаз.

- Мы явно подружимся,- мягко и немного задумчиво произносит он.

Я жадно смотрю на поднос с остатками мяса. Но в этот день мне не дали больше ни куска, и я заснула голодная.

Ненавижу.

Десять дней повторялось одно и то же. Каждое утро уставал и уходил на весь день. Вечером возвращал-ел, после чего ложился спать. Меня кормить, как шло, забывал.