После полуминутной тишины, которая показалась ребятам вечностью, послышались торопливые шаги. Загремела дверная цепь. Дверь широко распахнулась. На пороге стояла мама.

– Вы?! – вскрикнула она и заплакала. – Воробушки вы мои! Ну дайте, дайте мне обнять вас!

Она принялась тискать ребят и прижимать их к себе.

– Мама, стой! Подожди! – кричала Валя, вырываясь. –

Ты раздавишь Ивана Гермогеновича.

– Валечка, да что с тобой? – сказала мама и заплакала еще сильнее.

– Постой, мама, не плачь! – сказал Карик серьезно. –

Дай нам сначала маленькую чистую рюмочку.

– Рюмочку?

– Ну да! – кивнул головою Карик. – Мы посадим в рюмочку Ивана Гермогеновича, а то я боюсь, как бы нам не потерять его.

Мама всплеснула руками:

– Оба! Оба помешались! Да что же это такое?

Натыкаясь на стулья и опрокидывая их, мама подбежала к телефону, сорвала трубку и крикнула плачущим голосом: «Скорую помощь»! Немедленно! Скорей! Что? Чей адрес? Ах, наш адрес?»

– Постой, мама, – сказал Карик, отбирая у мамы телефонную трубку, – ему нужна только рюмочка, а ты вызываешь целую карету «Скорой помощи». . К чему это? Ведь он заблудится в карете и будет бродить в ней целый год. .

Дай лучше рюмочку.

Мама испуганно попятилась. Она вспомнила, что с сумасшедшими лучше всего соглашаться, не раздражать их.

Поэтому, не говоря больше ни слова, она достала из буфета чистую рюмку и, обливаясь слезами, протянула ее Карику.

Затаив дыхание, она ждала, что же будет делать Карик.

А он, развернув помятый листик подорожника, положил рюмку набок и сказал:

– Переходите в хрустальный дворец, Иван Гермогенович! И вдруг мама увидела, как по зеленому листику засеменила ножками какая-то букашка и бойко-бойко побежала внутрь рюмочки. Карик осторожно перевернул рюмку, поставил ее ножкой на стол.