Командир моргнул, глядя на доску, медленно моргнул ещё раз.

— Несущественным. Эпизодом?

— Десять секунд.

Следующая минута прошла в странном разглядывании друг друга. Чего такого высматривал во мне Симидзу-сан, не ведаю. Мне было все равно, я ждала следующих вопросов. Не дождалась — временный капитан попрощался и ушел по своим делам. Я продолжила заполнять карточки.

Работы, как я уже говорила, было много, ирьенины не расходились по домам, оставаясь ночевать в больнице. Мы работали, словно на конвейере — распечатать свиток, быстро поставить диагноз, при возможности сразу же проводились операции, если ранение оказывалось слишком тяжелым, шиноби запечатывался заново. Чакра утекала, словно вода в песок, спасались накопителями. Я крутилась на подхвате у Акено-сенсея. Для полноценного В-ранга у меня чересчур однобокие знания, хотя в качестве помощника мастера-целителя я хороша. Надо бы подучить некоторые аспекты медицины и идти сдавать экзамен.

Итак, в связи с тотальной загруженностью дома я не появлялась. Отвлечь кого-то от работы означало разругаться с главврачом, запретившей подчиненным покидать территорию больницы вплоть до особого распоряжения. Портить отношения с Оками-сама дураков нет. Вероятно, именно поэтому Кейтаро-сама лично навестил меня на рабочем месте, посещая раненых родственников и якобы случайно завернув в мой кабинет. То есть в кабинет Акено-сенсея, где мне выделили уголок со столиком.

— Крайне жаль, что вы не появляетесь у себя дома, Кушина-сан, — посетовал глава моего рода, пристраивая поудобнее забинтованную руку. — Я предпочел бы общаться в более спокойной обстановке.

— Здесь нас подслушать сложнее.

— В самом деле?

— Кабинеты ирьенинов А-ранга хорошо защищены.

— Ну, если вы так считаете. Впрочем, я не намерен обсуждать какие-то секреты, — он уже не выглядел важничающим подростком, как в нашу первую встречу. — Ваша потрясающая победа уже стала достоянием общественности.

— Четыреххвостого остановила не я.

— Даже если бы вы просто лежали рядом с местом битвы, то и тогда мы бы утверждали, что решающий вклад в сражении внесла представительница Узумаки ичизоку, — прояснил Кейтаро-сама «политику партии». — Клан и так изрядно задолжал Учихам.

— Нобору-сама будет счастлив.

— Почему же?

— Теперь Ивагакуре и Узушио начнут враждовать официально.

— Мы ничего не теряем, — молодой мужчина пожал плечами. — Просто оформляем уже сложившиеся отношения.

— Лишаем себя гибкости маневра.

— Будто раньше у нас её было много.

Высказывание на грани несогласия с политикой Узукаге! Он глуп или настолько уверен в незыблемости своего положения? Или — ужас, ужас! — всего лишь озвучивает идеи, открыто обсуждаемые в среде старейшин, глав родов и их приближенных? По понятным причинам, доступа к этому слою аристократии клана я лишена.