— А зачем ей мы? — влезла с вопросом я.

— Она хочет познакомиться со всеми новыми родственниками, поэтому пригласила всех детей на маленький прием.

— Да, точно, она же правнучка Ашины-сама, — воскликнула Мику, — значит мне она… э… Пятиюродная сестра?

— Потом посмотришь родственное древо. Не дергайся.

То есть зовут не только нас, а все младшее поколение. Не совсем понятно, правда, зачем такому важному лицу устраивать детский праздник, но причина наверняка есть. В конце концов, может ведь женщина просто захотеть познакомиться с родней? Только странно, к чему такая спешка.

— Их срочно вызвали в Коноху, поэтому завтра посольство уезжает, — ответила Юмико-сама на вопрос. — Сегодня последний день, когда Мито-сама может на вас посмотреть.

Что характерно, судя по сухости тона, перспектива знакомства с влиятельной родственницей опекуншу не радовала. Юмико-сан негласно исповедовала принцип «поближе к кухне — подальше от начальства», по-видимому, было у неё что-то своё в прошлом. Вот и сейчас кимоно на нас дорогие, из тонкой ткани, но неяркие, и получаемые указания сводятся к одной повторяемой в разных вариациях фразе «не высовываться». Да я и сама не хочу.

Торжество проводилось не абы где, а в зале Хризантем дворца Феникса. Лично я до того во дворце Феникса, обиталище Узукаге и его ближайших родственников, была всего трижды — сразу после рождения, когда меня представляли главе рода, и после смертей родителей на торжественных церемониях похорон. Из соображений безопасности сюда пускают очень ограниченный круг людей. Так что детишки активно крутили головенками, перемигивались, шептались, указывали пальцами на интересные вещи и успешно игнорировали замечания сопровождающих. Узумаки, что ж вы хотите, у нас у всех шило в попе и проблемы с концентрацией.

Посмотреть было на что! Едва ли не каждый дюйм стен оказался покрыт выжженными печатями, печати же проглядывали в вышитых узорах занавесок и флагов, печати свивались в узоры девизов и гимнов, защитные круги перед входом грозно давили скрытой мощью. Фактически, дворец — это зримое воплощение сути клана. Какими бы сильными рукопашниками или стихийниками не были Узумаки, именно печатям мы обязаны своим возвышением и величием. История клана тянется из времен до Рикудо, из легендарной имперской эпохи, от которой сейчас остались только смутные перевранные легенды да осколки технологий, основанных на непонятных принципах. Сейчас уже почти не осталось никого, сравнимого с нами возрастом и накопленными за прошедшее время знаниями.

Поэтому нас и боятся.

Просто так войти во дворец нельзя. Сначала мы прошли через внешний защитный круг, пропускавший только тех, в ком течет кровь Узумаки, потом с помощью арки-сканера нас проверили часовые на предмет неучтенных печатей, следующим этапом стало короткое общение с менталистами и напоследок мы с Мику и Юмико-сама попали в руки ирьенинов. Все было очень вежливо и быстро, система явно отработана за столетия. Конечно, кто-то назовет такие меры предосторожности параноидальными, учитывая тот факт, что чужаки на сегодняшнем приеме не присутствуют, однако никто и не подумал возмутиться. Элита клана должна быть защищена от всего и всегда, точка.

Первой, кого мы увидели внутри помещения, оказалась сидящая — хотя правильнее сказать восседающая, настолько величаво она держалась — на специальном троноподобном возвышении женщина. Отстраненно оценив её, признала — это тот случай, когда возраст красоте не помеха. У неё были черные глаза и традиционные для Узумаки красные волосы, завязанные с боков в пучки, очень гладкая, холеная кожа шеи и рук, за исключением набитых мозолистых костяшек на внешней стороне ладони. Взгляд невольно задерживался на фиолетовом ромбе посредине лба Мито-самы, своеобразном символе высокого мастерства и отметке принадлежности к элите сразу двух великих кланов. Для создания Печати Силы Сотни требуется равномерное вливание чакры на протяжении нескольких лет, без перерыва, даже во сне. На это способен только человек, обладающий огромными запасами чакры, хорошим знанием одновременно фуиндзюцу и медицины, да еще и ведущий относительно спокойный образ жизни. Единицы, короче.

Одетая в белоснежное кимоно, Мито-сама оттягивала на себя внимание, так что сидящий рядом с ней Акира-сама оказывался как бы в тени. Тем более, что его серая одежда скрадывала очертания и делала нынешнего главу Узушиогакуре менее заметным. Затруднюсь сказать, кто из этой парочки менее опасен, они стоят друг друга. Акира-сама правит кланом скоро как двадцать лет, под его руководством мы успешно прошли через Великую Войну Деревень, ряд конфликтов с Облаком и Туманом и подавили внутренний бунт, в то время как его троюродная сестра является одной из крупнейших рыб в том бассейне с акулами, каким стала с момента своего основания Коноха. Взрослые ведь часто обсуждают свои дела, не обращая внимания на крутящихся рядом детей, так что о наших «союзниках» я знаю многое.

Постольку, поскольку мы с Мику, во-первых, дети, во-вторых, родственницы, в-третьих, прием как бы неофициальный, становиться на колени не надо. Мы с подружкой глубоко склонились, почти под девяносто градусов, чинно сложив ручки на ножках, и дружно пожелали:

— Долгих лет жизни и процветания, Мито-сама, Узукаге-сама!

— Здравствуйте, дорогие! — милостиво улыбнулась женщина. — Подойдите поближе, дайте вас разглядеть получше!

Мы сделали несколько шагов вперед, причем Мику шагала быстрей и потому выдвинулась примерно на полкорпуса. Мне почему-то не хотелось приближаться к госпоже Мито. Слабо развитая сенсорика реагировала на сильных шиноби, но здесь чувствовалось нечто иное, в отличие от других соклановцев чакра женщины казалась жгучей, опасной. Это и есть плененный биджу? Возможно. Как бы то ни было, Мику стояла первой, за её плечом скромненько притулилась я, и сзади, на приличном расстоянии, осталась Юмико-сама. Фактически перед знатной гостьей и нашим абсолютным монархом мы с подружкой остались без поддержки взрослых, вот так.

— Как тебя зовут?

— Я — Мику, Мито-сама, а это Кушина-чан! — надолго спокойствия Мику не хватило, и она едва не подпрыгивала на месте.

— И сколько тебе лет, Мику-тян?