7

На улице в кои-то веки распогодилось, и заходящее солнце вовсю красило горизонт оранжевым и багровым. Билли морщилась и недовольно щурилась от яркого света, то и дело сползая чуть ближе к изножью кровати — вставать и зашторивать окно было лень, да и грело солнышко приятно. Не то чтобы она так уж часто мёрзла: как и всякая не особо чистокровная имперка, она несколько отличалась от обычных людей. Например, имела нормальную температуру тридцать семь с половиной градусов. И питала слабость к мясу с кровью. И не поймёшь, кто в родне потоптался. То ли демоны, то ли фейри, то ли все разом… Ну или оборотни, что более вероятно. Мехом в полнолуние она никогда не покрывалась, однако совсем не могла спать и выпадала из нормальной жизни на добрых пару дней…

Впрочем, до полнолуния ещё две недели, а выпасть она уже выпала. (Ну, честнее сказать, знатно офигела, да так и не выфигела обратно.) Спасибо Саймону и его дружкам.

Видят боги и богини, эта компашка вполне заслуженно отправилась на встречу с Хладной госпожой. Но ей всё равно было тошно от самой себя и от того, что она сделала. Или даже от того, как она это сделала. Равнодушно и даже с удовольствием слушала чужие вопли и стенания; смотрела, как чужая кровь льется под ноги, чуть парит на холоде, жгучими багровыми цветами распускается на её светлой одежде…

Билли неуютно повозилась на смятой простыне, закутываясь в одеяло по самую макушку. Она уже привыкла к куче работы, которой её заваливала Ханнэ-фэ, да и в принципе у неё не тот склад характера, чтобы полдня валяться в постели… однако, как она ни храбрилась, произошедшее выбило её из колеи. Для тёмного мага, по природе агрессивного и жестокого на расправу, обладать обостренным чувством сопереживания — просто беда. Вот и прирезанную ею же шпану было жаль. Иррационально, глупо и так по-человечески…

Её новообретенный тощий котейка запрыгнул на краешек кровати и, выдав тревожное «ур-р-р», принялся разыскивать Билли в недрах одеяла. Наконец-то добравшись до её ухмыляющейся физиономии, обнюхал, удовлетворенно ткнулся мокрым носом пару раз и свернулся на соседней подушке в крохотный мурлычущий клубок. Пришлось высунуть из-под одеяла одну руку, чтобы погладить котенка. Тот явно нуждался в хорошей откормке, но всё равно был такой ласковый, миленький и забавный, что хотелось тискать и гладить ежесекундно. И не только ей — вот Ханнэ, не слишком любящая животных, вчера готова была умиляться каждому чиху пока ещё безымянного найдёныша. Ну, после того, как угомонилась: рассказ о внезапной поножовщине с Саймоном Маккоем привёл её в такую ярость, что и вспоминать боязно. Как ни крути, а меркантильная сестричка Найри-ши всё же успела полюбить свою заклинательницу. Притом даже не только за прибыль, которую она приносит. Да и Найри, по её словам, здорово взбесился и пообещал самолично выпустить кишки всякому, кто вздумает дышать на его золотую девочку. И уж тем более бить её по шибко умной голове!

Это обнадежило, но не слишком. Девочка потому и стала золотой, что голова шибко умная. Прихвостни Найри, может, угомонятся; да только ублюдок Мэл много кому должен, и не только в Синтаре.

— Бездна, ну почему я должна думать ещё и об этом? — тихонько проворчала Билли, почесывая за ухом придремавшего котенка. — Вот лучше придумаю уже наконец, как тебя назвать…

Придумать она ничего не придумала — ибо задремала вслед за котенком.

И когда проснулась — увидела, что уже почти стемнело, а на краешке постели, вероломно тиская её нового кота, сидит зря помянутый к ночи ублюдок.

Вот ведь трижды грёбаная Бездна!

— Ты не сменила заклинания на двери, — тихо проговорил Мэл, когда пауза между ними стала тяжелее могильной плиты.

Сон как рукой сняло. Этот вонючий кусок предателя и впрямь решил, что его тут ждали?! Билли понадобилась вся её выдержка, чтобы разжать кулаки и поступить как должно взрослому человеку — то бишь спокойно и доходчиво объяснить придурку, что ему здесь не рады. Обрубить уже все концы и больше не возвращаться — ни к этой теме, ни к этому человеку.

— Не думала, что тебе хватит наглости сюда явиться.

С ответом её бывший парень не нашёлся, что даже как-то странно. Вместо этого принялся с удвоенным энтузиазмом наглаживать котенка. Маленький глупыш подставлял ему тощее пузико и громко тарахтел, знать не зная, что за скотина такая усадила его к себе на коленки.

— Какой он славный, — искренне умилился Мэл. — Как его зовут?

— Пока не знаю. Не придумала.