Но Аманда не слушала.

– Даже не верится, – продолжала она с удивлением. – И это моя родная мать!

– Она тебе не мать, – торжествующим тоном объявил Арнольд.

В гостиной вдруг сразу стало тихо. Аманда сидела очень прямо, недоверчиво поглядывая на родителей. Берил опустилась на колени и тихонько всхлипывала. Наконец Арнольд поднялся. На его лице застыло какое-то странное выражение, руки дергались.

– Я иду спать, – сказал он. И с лицом белым как полотно, ни на кого не глядя, удалился. Воцарилось неловкое молчание. Берил, то ли полусидя, то ли полулежа на полу, смотрела на дочь, не в силах произнести ни слова.

– Это правда? – спросила наконец Аманда. Берил жалобно кивнула.

– Я не верю.

Берил повернула к ней заплаканное лицо.

– Это правда, – только и сказала она.

– Почему вы раньше не сказали мне? – Аманда была совершенно подавлена.

Берил медленно поднялась с колен и подошла к ней, протянув руку, чтобы утешить дочь.

– Я только хочу знать правду. – Аманда отпихнула протянутую к ней руку.

Берил оставила без внимания этот жест.

– Пойду приготовлю какао, а потом мы сможем поговорить, – сказала она. И остаток ночи они так и провели за горячим шоколадом, пока Берил рассказывала Аманде историю ее удочерения – рассказывала просто, не драматизируя.

На следующее утро, когда Аманда и Берил встретились на кухне, вновь повисло напряженное молчание. Берил стала поспешно наливать в чайник воду. В конце концов она сказала:

– Твой отец что-то задерживается. – И, уже произнеся эту фразу, поняла свою ошибку.

– Ты имеешь в виду Арнольда, конечно же? – холодно поинтересовалась Аманда.

– Да, конечно. Как глупо с моей стороны. – Разволновавшись, Берил начала методично чистить кухонную утварь, и без того надраенную до блеска.

Спустя мгновение, уже нейтральным голосом, она спросила:

– Хочешь позавтракать?