Но вот сам Андрей немного холодней, будто осторожней с Ксюшей стал держаться, не так, как при первом знакомстве. Леня подозревал, что сыну мать что-то наговорила, от Татьяны можно было чего угодно ожидать, но пока не разобрался. А Андрей и не то чтобы скандалил, просто чуть напряженней был. Но Ксюша это заметила, с вопросом и неуверенностью уже от Лени подсказки ждала, как себя вести…
Хватало забот, в общем. Но, что хорошо, между собой, казалось, дети общий язык все же нашли, и даже меньше ссорились, чем в первый раз, устраивая общие какие-то игры и находя себе занятия.
Леня же не отказался от затеи научить Ксюшу с глиной возиться, и на выходных выкраивал хоть час, чтобы ей азы показать. Хотелось, чтобы и ей его увлечение по душе пришлось, с удовольствием и азартом учил, и любимой интересно было. Не все удавалось, понятное дело, не с первого раза, но этого и не ждал никто. Зато и Марго интерес проявила, тоже просилась теперь в мастерскую, с любопытством и интересом пробуя глину. За девочкой потянулся и Андрей, ранее, возможно, по примеру Татьяны, совершенно равнодушный к хобби отца…
Забавно выходило, насыщенно. Совсем по-семейному, суматошно, шумно, но все вместе. Как раньше ни у Лени, ни у Ксюши не было. А теперь… по-настоящему как-то, искренне и с душой все. И дети это будто чувствовали, тянулись к ним обоим, хоть и проявляли еще настороженность и некую колючесть временами. Но ощущался прогресс…
Двигался и процесс развода. Причем у обоих.
В процессе Леонида была наконец-то поставлена точка. «Во всяком случае, пока…» — не преминул он сделать ударение для Татьяны, чтобы не забывала, что Леня может и на опеку над сыном подать. Иногда ему даже казалось, что бывшая жена и не против ребенка «сбросить», зажив уже так, как хочется. Тяготится временами сыном. Да, видно, не была уверена в своем кавалере, а на Андрея, как ни крути, Леня немалую суму выплачивал ежемесячно, которой Татьяна, судя по всему, не желала лишаться.
Такое отношение, как ни странно, больше всех удивляло и злило Ксеню… Леня-то попривык за время жизни с бывшей женой, а вот Ксюша оказалась удивлена и ошарашена.
— Я не понимаю, — качала она головой, когда Леня делился новостями. — Зачем рожать ребенка, если ты не готов его любить всей душой? Я долго отказывалась беременеть, правду Максим говорил, но так потому, что наоборот, боялась, не сумею правильно, достаточно любить! Опасалась исковеркать жизнь ни в чем не повинному человеку, и, когда Марго родилась… Господи! Да несмотря на все сложности, трудности, я ее обожала просто. И сейчас люблю всей душой, даже если мне Макс по итогу ни копейки на нее давать не будет — без разницы. Это моя дочь, и я ее сама обеспечу, и себя тоже. И Андрей… он же чудесный парень! Внимательный такой, вдумчивый, общительный. Как?! Я не понимаю! — возмущалась Ксюша.
А ему ее слова и эти эмоции, как бальзам на душу. И раньше с Татьяной не сравнивал, знал, что это две разные вселенные, теперь же — вообще внутри хорошо. Ведь настолько с его пониманием, отношением совпадало то, что Ксюша говорила и делала, главное, как поступала в жизни. И знал, что не для него и не показушно ее возмущение, даже стеснялась любимая иногда, что ее «заносит», просто не может иначе к этому подходить. И еще больше любил за это.
В вопросе же развода Ксении тоже было движение. И Максим, и те, кому он должен был, слово, данное Горбатенко, сдержали — Ксюшу больше никто не трогал. И на заседания по разводу Максим приходил вместе с адвокатом. Пару раз, по рассказам Ксюши, муж с ней одной хотел поговорить. Предлагал еще раз все обдумать, не торопиться… Мало ли, как все обернется и не захочет ли она еще вернуться…
Леня в такие моменты себя давил и сдерживал, слушая и старательно делая вид, что невозмутим и спокоен, не считал себя вправе давить или как-то влиять, высказывать какие-то советы. Ведь, со стороны посмотри, и прав в чем-то идиот тот, у них за плечами почти восемнадцать лет брака, дочь. А он, Леонид, как ни крути, влез в семью, если не углубляться в причины, «разбил» отношения…
Да только Ксюша и сама смеялась над такими предложениями бывшего мужа, когда ему рассказывала, дивилась и качала головой, неужели Максим настолько не понимает, что они совершенно чужие друг другу? Что просит сохранить, если, по факту, и не было у них настоящей семьи, одна видимость. Теперь-то имела с чем сравнить!
Что Леня ей сказать в ответ мог? Не пытаться же какие-то оправдания для соперника придумать? Дураков нет. Только обнимал ее со всей своей силы и так целовал, что они в принципе забывали, о чем только что говорили.
Однажды Максим пришел к ним домой… Да, Леня уже действительно воспринимал эту квартиру Ксюши, как еще один дом. Это произошло недели через три, наверное. И Ксюша ему рассказывала, что накануне, во время очередной «беседы по спасению семьи», как она называла разговоры с Максом после судебных заседаний, просто напомнила почти бывшему мужу, что он за это время ни разу дочь не навестил. Так о чем ей пытается намекнуть? Вообще по Маргарите, выходит, не скучает? А вот Марго скучала и грустила, Леня это подмечал в девочке. Сама иногда звонила отцу, но тот всегда достаточно быстро завершал разговор, чем только больше расстраивал Маргариту.
Видимо, упрек до сознания Максима дошел, вот и явился… в гости. Ну а Леонид был у них, приехал пару часов назад, не забыв и продуктов купить. Автоматом на себя это взял, велел Ксюше не беспокоиться. Да и он так точно знал: она нормально поела. Уже сложилась эта традиция, даже все привыкли, вроде, ужинали всегда вместе. А еще Лене казалось, что Ксеню отпустило в вопросе еды и продуктов, как-то легче она стала относиться ко всему. Но он пока это не обсуждал, чтобы «не спугнуть», тихо радовался.
Возникла неловкая пауза, когда Ксеня дверь открыла и впустила Максима. С порога было видно, что Леня с Маргаритой сидят в кухне за столом.
— Папа! — Марго подскочила, с искренней радостью бросившись к отцу.
Тут же обняла за пояс, начала что-то сбивчиво говорить про школу, про конкурс на танцах, про бабушку с дедушкой. Словно все новости пыталась одновременно рассказать. Леонид поднялся и подошел к кухонным дверям, молча кивнув Максиму. Так же молча отошла сюда и Ксюша, подобным же кивком поздоровавшись с бывшим мужем.
А тот просто оторопело пялился на них, ничего не говоря и не отвечая дочери.
В конце концов Марго это заметила. Замолкла, оглянулась на Леонида и Ксюшу даже с каким-то расстройством и виной. Посмотрела на Макса вновь такими глазами, будто считала себя виноватой в том, что отец нормально с ней поздороваться не может. Ну, и их, наверное, его — что отец пришел, а Леня тут…