— Да знаю я, Саныч, поэтому и тебя позвал. Это так — мечты! Ехай давай, а внеурочку оплатим отдельно.

— Да бог с тобой! За помощь денег не возьму — не тому меня учили.

Вот так и оказался я около полузанесённой снегом красной Мазды на глухой просёлочной дороге. Вовремя успел. Наталья Леонидовна была в лёгкой моднявой одежонке, больше подходящей для походов в театры, а не для дачи, поэтому скорее напоминала ледышку, чем человека. Укутал в телогрейку, посадил в тёплый салон и пошёл рассматривать её иномарку.

— Ну что там? Оживить можно? — после моего возвращения поинтересовалась она, шмыгнув носом.

— Электрика накрылась. Придётся бросать — на буксире не дотащу. У Вас же коробка автомат и дорогу так занесло, что все бампера оставите вместе с ходовой. Я на своём «Бегемоте» и то еле пробился. Через час было бы поздно — снегопад усиливается.

— Ладно. Пусть здесь дожидается. Срочно нужно на джип менять, а то мучаюсь каждую зиму.

Неожиданно Наталья Леонидовна спросила:

— Сан Саныч, у тебя, случайно, выпить нет? Водка или коньяк — без разницы. Такое чувство, что все кости инеем покрылись от холода, да и стрессанула основательно одна в этой глуши…

— Есть. И совсем не случайно. Пару бутылок всегда с собой вожу на всякий случай.

— Странный выбор «неприкосновенного запаса». Понимаю, когда деньги — от гаишников откупаться, но водка…

— Каждому своё. Меня жизнь научила водку возить, когда из Душанбе бежали. Я ж оттуда родом.

— Что-то ты на таджика непохож…

— Поэтому и дал дёру оттуда, пока голову не отрезали. Мало того, что русский, так ещё и в «органах» работал — многие бы поквитаться захотели.

— Ого! Так ты бывший милиционер?!

— Следователь прокуратуры.

— Да мне одна разница! А расскажи о себе? — попросила хорошо захмелевшая женщина, растеряв остатки своей «железности» во время нашей долгой поездки.

— Чё ж не рассказать… В дороге болтовня километры хорошо сжирает. У меня родители в Таджикистан попали во время Великой Отечественной вместе со своим заводом. Так там и остались поднимать местную промышленность. Отец замдиректора, мать — технолог… Может, и хорошо, что не дожили до девяностых… В Душанбе я на свет и появился в пятидесятом.

— Так тебе уже семьдесят?! Я б не дала! Дальше, что было?

— Окончил школу с отличием, но по стопам родителей не пошёл. Поступил на юрфак и понеслось. Потом развал СССР. Некоторые умные уже тогда говорили, что надо уезжать — местный национализм ещё при Союзе процветал, а тут все словно с цепи сорвались. Первый гром грянул в девяностом — исламисты во всём городе «неверных русских» на ножи пошли ставить. Настоящий ад! Потом уже и друг в друга стрелять стали, власть деля. До сих пор не понимаю, как выжил без работы и рядом с теми, кто ещё совсем недавно клялся в вечной дружбе, а теперь громит дома соседей. Только в девяносто четвёртом смог вырваться в Россию…

— А чего так долго?