— Ну смотри, на берегу мы с тебя все равно спросим.

— Только спрос будет по полной, а сейчас немного развлечемся…

Мне стало неприятно слышать подобные разговоры, еще по песочнице я знал, что если сразу не пресечь такие наезды, то вскоре эта группа отморозков может начать устанавливать свои порядки на корабле.

— Ганс, похоже, пора вмешаться.

— Оставь, долго мы еще будем подбирать немощных? Потом ты ему тоже предложишь в клан вступить, мало нам ущербных?

— Перестань, мы можем получить лояльного союзника.

— Только проблем новых мы поимеем. Не лезь.

— Отпустите, помогите! — закричал эльф.

— Ты как хочешь, а я это так не оставлю, — я оттолкнул плечом друга и пошел впрягаться за крашеного…

— Стой! — грубый окрик отразился эхом внутри VR-шлема. От этого грозного возгласа я встрепенулся, и навалившаяся было в очередной раз усталость, стекла с кончиков пальцев.

Драть глотку Ганс мастак, хотя и прибегает к такому приему нечасто, лишь в моменты наибольших душевных переживаний. Я знал, что он не оставит меня. Не в его правилах бросать боевых товарищей, в какую бы передрягу они ни попадали.

— Что? — стоя вполоборота к Гансу, я почувствовал облегчение из-за того, что он остановил меня, значит, сомневается, обдумывает, дозревает.

Сейчас скрипучие шестеренки в его голове, наполненной западными ценностями толерантного и даже трепетного отношения к меньшинствам, провернутся, займут идеологически правильное положение, и он пойдет за мной, как шел уже множество раз до этого.

Пока ждал затянувшегося ответа, я внимательно наблюдал за тем, как гопники продолжают разводить пожиже подвернувшуюся жертву.

— Бастион, мы давно вместе, но до сих пор я не могу понять: подобен ли ты торговцу благовоний или кузнецу.

— Не понял? — иногда мыслительный механизм моего товарища причудливым образом цепляясь своими зубцами за местные понятия, религиозные догмы и традиции, выдает в виде результата абстрактные высказывания или какие-то метафоры. Кто в силах раскусить их немецкий менталитет?

— Вроде твои намерения чисты, видно, что ты хочешь сделать как лучше для всех. Начинаешь идти за тобой к благородной цели, а чем дальше двигаешься, тем сильнее понимаешь, что дорога ровная, путь прямой, только проходят они по мосту шириной как лезвие меча.

Хорошо сказал, мудрец!

— Но мечи-то наши острые, сейчас всех в капусту нашинкуем, — его философский настрой нужно было сменить на боевой, чтобы все прошло четко.

— Да, острые. И по этому острию ты предлагаешь пройти? Нас двое, с задохликом — трое. Перевес на их стороне. Его не отмажем и врагов себе наживем. Одумайся, брильянтовый мой.